Только очень жди (СИ)

— Неужели дорога в Россию лежит через расположение действующей армии? Быть может, вы внезапно заблудились? — граф бросил взгляд за спину жены, словно пытаясь кого-то отыскать. — Где твоя охрана?

— Никого нет, — прошептала девушка, — я приехала одна.

— Александра… — граф на мгновение прикрыл глаза, пытаясь совладать с собой, его пальцы сжались сильнее, почти причиняя боль. — Лагерь стоит перед линией боевых действий, и каждая минута, проведенная здесь, может стоить тебе жизни. Я совершенно не понимаю пределов твоего легкомыслия! Зачем, ответь мне, ты вновь и вновь совершаешь необдуманные поступки, не желая прислушиваться к моим словам?! — он встряхнул ее, и девушка выкрикнула:

— Я хотела увидеть тебя! Последний раз…

Отчаяние, пропитавшее ее слова, резануло по ушам настолько сильно, что граф невольно замолчал. Смирение, покорность судьбе и безграничная печаль читались в облике его прекрасной жены: в выражении лица, в подрагивающих губах, в глазах, блестящих от готовых пролиться слез. Он внезапно почувствовал то, что переживала она, и не смог ничего возразить.

— Давай поговорим в другом месте, — подхватив Аликс под руку, он потянул ее в сторону своей палатки, которая примыкала к помещению главного штаба. Девушка без возражений подчинилась ему. Проходя мимо часовых, охраняющих вход, Дракула коротко и резко бросил:

— Меня не беспокоить. Ни по какой причине.

Проведя графиню внутрь, он плотно задернул полог и повернулся к ней:

— Сейчас глубокая ночь, и я не стану отправлять тебя обратно — горная дорога может быть небезопасна. Но после утренней пересменки я выделю отряд, который сопроводит тебя в Виштя-Маре. Ведь именно там вы остановились? А пока… пока расскажи мне, любимая, какие причины, кроме желания повидаться со мной, привели тебя сюда?

— Других причин нет, — покачала головой девушка и стала рассказывать про дневное путешествие и тревожные знаки, что видела по пути. Коснулась истории раненого полковника на постоялом дворе и вспомнила слухи, страшные и совсем не обнадеживающие.

— Говорят, все больше наших земель оказывается в руках врага, а Карпаты — последний рубеж обороны, который определит судьбу Румынии. И, что бы ни случилось, король приказал стоять до конца, — в волнении заключила она.

— Это я приказал, — мрачно пояснил граф. — Дорогая, все действительно сложно, но не стоит доверять всему, что слышишь. Полагаю, мне не нужно объяснять, что военное положение не должно затрагивать людей, которые никаким образом не могут повлиять на обстановку и события, к которым она может привести. Я не для того посылал тебе письма, чтобы позволить рисковать собой. Наша встреча ничего не изменит, и если ты действительно беспокоилась обо мне, то должна была строго следовать моим распоряжениям. Все они касались твоей безопасности, которая имеет для меня огромное значение и, как я надеялся, для тебя тоже…

В какой-то момент он понял, что она совсем его не слушает. Графиня смотрела на мужа, стараясь запомнить каждую черточку, каждое движение и каждый жест, и все это навсегда сохранить в своей памяти. В глазах плясали отблески свечей, тоскливо освещавших палатку, длинные светлые волосы выбились из прически, бросая на лицо глубокие тени. Дорожный плащ мягко очерчивал плечи и затянутую корсетом грудь. Стройная и безмерно соблазнительная фигура, когда-то сводившая его с ума, прозрачным маревом застилала взгляд.

— Аликс… — тихо прошептал граф.

Девушка покачнулась, сделала неуверенный шаг и вдруг всхлипнула, бросившись ему на шею. Он поймал ее в объятия и притянул к себе, всем телом ощущая женское тепло, слегка позабытое и оттого еще более желанное. Волна чувств накатила, накрыв с головой, и не отхлынула, перехватывая дыхание, затапливая разум и затягивая в бездонную, мучительно-сладкую глубину. Пламенный поцелуй обжег губы, и граф потерялся как во времени, так и в окружающей действительности.

Лишь одна мимолетная мысль неприятно царапала рассудок, не позволяя полностью отдаться во власть эмоций. Осознав ее, Дракула с неохотой оторвался от губ жены.

— Послушай, — он придержал ее за плечи, пытаясь поймать затуманенный взгляд, — я должен сказать тебе… тогда в беседке…

— Мне все равно! — воскликнула девушка, прижимаясь к нему. — Сейчас уже совсем не важно, что там произошло.

— Нет, ты должна знать правду. Я не изменял тебе. Селин — османская шпионка, и король Константин просил наблюдать за ней. Признаюсь, я перешел черту, но мне безмерно жаль, что так вышло. Я не хотел причинять тебе боль и клянусь, даже в мыслях не допускал возможности на кого-то тебя променять!

Выражение легкого удивления скользнуло по челу графини, и лопнула последняя хрустальная преграда, до той поры невидимо разделявшая их. Она была прозрачной и тонкой, но все же сверкающие осколки ослепительно вспыхнули, развеивая остатки недопонимания и недоверия.