Только правда и ничего кроме вымысла

Керри знал этот мотель. Он тоже жил здесь в восемьдесят втором, когда приехал в Голливуд с шестью сотнями долларов в кармане, чемоданом тряпья и подержанной книжкой Хэла Линдси «Последняя великая планета Земля». Автор уверял, что нашел зашифрованный библейский код и всего через пару месяцев человечество погибнет в ядерной войне. Керри читал этот зловещий бестселлер, сидя в облезлом пластиковом шезлонге, в вонючем бассейне напротив плавали окурки и обертки от шоколадных батончиков. Проститутки и их клиенты, сторговавшись, громко стонали в своих номерах. Порой и Керри участвовал в этой игре: скрип засаленного матраса заглушал тоскливое одиночество. Иногда приходила Тэмми, обесцвеченная блондинка в светлой кожаной мини-юбке, иногда – конопатая Вики из Монтаны. Первая поджидала клиентов у Comedy Store[21], вторая выходила в час пик и, поджидая клиентов, мечтала сняться в какой-нибудь мыльной опере и стать кинозвездой. После Вики Керри снова принимался за чтение «Последней планеты…» и долго не мог отделаться от запаха поддельных «Шанель № 5», въевшегося в кожу. Иногда, задрав голову, Керри представлял, как в небе сверкают серебром тысячи баллистических ракет, как подлетают со свистом к цели, и в душе настраивал себя на то, что его плоть, кирпичные стены мотеля и книжные страницы скоро испарятся, а очищающие ветры пустыни унесут в океан остатки.

Гибель… Катастрофа… Что за извращенные фантазии у человека, жаждущего всенародного признания?.. Впрочем, когда надежда пытает тебя на дыбе, не все ли равно, как тебя спасут? И мрак рисовался сам собой – когда жизнь казалась беспросветной, когда проваливались стендапы, когда сердце сжималось от страха, что придется вернуться в Канаду ни с чем.

Но не ракеты, а популярность Джима Керри набирала высоту – из года в год, из фильма в фильм.

К тому моменту, когда Керри переступил порог мотеля, от прошлого остались лишь далекие отголоски. Кауфман вышел навстречу в пижаме с ретропринтами героев пятидесятых: Тонто и Одиноким рейнджером. Нервно кивнув в знак приветствия, Кауфман повернулся к грузному мужчине в светлом льняном костюме с пятнами от пота. Гость, развалившийся на кровати, трижды театрально вздохнул и, приподняв поля потрепанной панамы, показал свое лицо.

Керри оторопел:

– Хопкинс…

Невозможно было переоценить важность участия Хопкинса в затее с Мао. Хопкинс первым из голливудских мэтров разглядел в Керри талант и назвал «Тупого и еще тупее» смелой репрезентацией «классового антагонизма и чуда дружбы». Керри и Хопкинс сблизились на «Золотом глобусе» 1998 года, где поняли, что они оба наделили своих персонажей чертами животных. Эйс Вентура Джима Керри позаимствовал манеры умной птицы; Ганнибал Лектер Хопкинса был гибридом крокодила и весьма терпеливого птицееда. Керри с Хопкинсом прозвали себя укротителями и подружились. Кауфман предложил Хопкинсу сыграть воспоминание о Ричарде Никсоне в мозгу Джима Керри, который играет самого себя, но готовится к роли Мао, призрака внутри призрака. Хопкинс согласился и включился в подготовку. Обшарпанный номер в мотеле стал для Керри судьбоносным местом.

– Помнишь, ты назвал меня Льюисом и Кларком в творческих дебрях? – сказал Хопкинс. – Так вот, думаю, в старости сглаживаются гендерные различия. Считайте меня своей Сакагавеей. Да, именно так. Ребенок, которого я прижимаю к груди, – это Искусство. Молоко из сиськи – Ремесло. Вперед, пересечем неизведанные земли! Давайте же найдем наш прекрасный Тихий океан, наш…[22]

Хопкинс зевнул и, казалось, забыл, о чем говорил. Он потягивал бургундское из бокала, уже затуманенного отпечатками губ.

«Интересно, что заставило Хопкинса снова взяться за бутылку?» – подумал Джим.