Только разум

–Мы поедем в то место, где ты исполнишь своё обещанье. Как говорят – долг платежом красен. У нас долг – это святое дело.

–У кого это «у вас»?

–У всех, кто не компания вам.

–Очень туманно, но кое-что понятно.

–Этого тебе будет достаточно. А сейчас собирайся в дорогу.

–Длинная ли будет у нас дорога, и на сколько времени мы покидаем эти места?

–Дорога будет короткая. Мы едем на электричке. Несколько часов езды. Обо всём остальном узнаешь на месте.

–Ты, как генерал перед боем: краткие приказы, только много тайн.

–У нас с тобой предстоит бой, кореш, почище, чем у любого генерала.

–Если я участник этого боя, то я должен знать о цели и тактике ведения его.

–Я же тебе сказал, что обо всём узнаешь на месте. Не теряй времени, у нас его не много. Вечером отходит электричка. Я хочу предупредить тебя, паря, что со мной шутить опасно. Ты имел возможность в этом убедиться, – Лютый вынул нож из кармана и лихо подбросил его на руке. – Вот эта игрушка находится всегда со мной. И с тобой теперь тоже. И, если с твоей стороны будет сделана попытка избавиться от меня, то ты с этой игрушкой познакомишься поближе – мне терять нечего, – Лютый сделал выразительный жест, показывая, как он воспользуется этой штукой. – Но я надеюсь на благоразумие и твоё твёрдое слово.

Одинцов, молча, поднялся и начал одеваться, понимая, что Лютый не из тех людей, которые бросают слова на ветер. Но тем не менее, он ещё не оставил надежду на то, что сможет воспользоваться поездкой для попытки избавиться от своего спутника.

Они вышли на улицу, когда начало смеркаться, хотя прошло не более получаса после того, как возвратился Лютый. Он завернул мыслетрон в тряпку, которую вставлял в рот Одинцову, и сунул сверток в сумку. В карман своего пальто положил нож, обратив на него ещё раз внимание Одинцова. Лютый тоже понимал, что в дороге Одинцов может предпринять попытку к бегству или, ещё хуже, завладеть аппаратом и выдать его самого, Лютого. Поэтому он старался заранее пресечь такие мысли и убедить его в том, что эта попытка может кончиться для него плачевно.

–Мы пойдём в город другой дорогой, нам надо спешить на вокзал. Больше, чем на один шаг от меня не отставай, понял?

–Как не понять!

–Когда доберемся до города, ты пойдешь впереди меня, И чтобы ни одного лишнего движенья! Иначе, это пёрышко пощекочет тебе ребра, – Лютый показал на спрятанный в кармане нож.

–Мне уже надоели твои угрозы и предупреждения. Пошли лучше, побыстрее.

–Я вижу, ты сообразительный, паря. Нам с тобой легко будет договариваться.

–Нам с тобой больше не придется договариваться. Я выполню своё обещанье и – наши пути расходятся.

–Зачем же загадывать так далеко? Там на месте всё и решим.

–На меня можешь больше не рассчитывать.

Разговор прервался и большую часть пути они шли молча. Только Лютый время от времени оглядывался назад, проверяя точность выполнения Одинцовым его приказаний, хотя он и без этого чувствовал дыханье Одинцова за своей спиной. Шли они быстро и вскоре показались первые городские дома.

До вокзала было далеко и Лютый предложил поехать на автобусе.

–Может быть, мы сядем в этот автобус, чтобы не шлёпать по улицам до вокзала? – спросил он Одинцова, удивив его тем, что впервые попросил у него совета, как у равного.

–Мне спешить некуда – я могу и пройтись, тем более, что после отдыха на твоей «даче» мне очень хочется размять свои кости.

–Всё-таки поедем, вот и автобус стоит.

Он подтолкнул Одинцова вперёд и сам поспешил к автобусу.

Народу было мало. Лютый посадил Одинцова к окну и вплотную придвинулся к нему, чтобы тот постоянно чувствовал его присутствие.

Когда автобус подрулил к вокзалу, на небе уже появились звёзды. Привокзальная площадь, залитая ярким светом, бурлила разношёрстной, многоликой толпой. Люди двигались в разные стороны, спешили, нагружённые чемоданами, сумками, мешками или ползли по площади, нехотя и бесцельно. Никто не обращал внимания на двух молодых людей, вышедших из автобуса и, почти вплотную друг к другу, направившихся к пригородным кассам. Со стороны могло показаться, что идут два хороших друга, ведущих интересный дружеский разговор. На самом деле оба они были напряжены до предела. Одинцов выискивал возможность освободиться от «приятельского» сопровождения, а Лютый, понимая это, был начеку, чтобы моментально пресечь любые нежелательные действия Одинцова.

Электричка, словно того и ждала, когда Лютый с Одинцовым ступят на платформу, и сразу, как только они вошли в тамбур вагона, закрылась входная дверь. Анастас почувствовал, что Лютый на мгновенье замешкался при входе в тамбур и отстал от него на полшага, тут же рванулся внутрь вагона. Схватившись за дверную ручку, Одинцов попытался резким движением потянуть её на себя и выскочить к людям, но… жгучая боль обожгла руку и она бессильно опустилась вниз. Лютый, придвинувшись вплотную и держа остриё ножа под левым боком Одинцова, прошептал:

–Ещё одно твоё движенье и ты встретишься со своими далекими предками.