Только сад

По Питеру бродить, и в аппарат

Ловить всё то, что нам привычно с детства.

От снега и дождей куда тут деться?

Намокшие от шапок и до пят

В январских сумерках дома подряд

Уходят в ночь, и под фонарным светом

Их близнецы сменённым странным цветом

О жизненности призраков твердят,

И только парадоксы белой ночи,

Спугнув фантомы, краски нам вернут

Те, что ни глаз, ни город не мороча,

Нам скажут: сад есть сад, а пруд есть пруд...

Добавив, что без этой мокрой тьмы

И он – совсем не он, и мы – не мы.

         23 января 2012

      * * *

Тут жил когда-то Эрнст Хемингуэй...

На маленькую площадь какой-то чудак

Из распахнутых настежь кривых дверей

Хромое пианино выволок не без труда...

Танцуют люди на площади в зимние холода,

И звяканьем посуды аккомпанирует кабак,

Под музыку шестидесятых соскальзывают с лица

Тени, отступая перед призраками тех лет,

Прорвавшимися сквозь ртутный сиреневый свет,

Под звёздным потолком минутного дворца.

Музыка, без сожалений растеряв обрывки слов,

Скругляет у квадратной площади углы,

Из сквера выходят кленовые стволы,

И смешивается с людским

       танец стволов.

Разлетаются куда подальше чёрные дрозды –

Оттого, что вальсу – ни начала, ни конца...

Но никто не замечает рождественской звезды

На звёздном потолке минутного дворца...

         19 января 2012

ПРЕДРАССВЕТНЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ ВОДЯНОГО

В движенье отползающей передрассветной мглы

Танцуют чуть качающиеся голые стволы...

Задумчивое уханье серьёзных серых сов

С каштанов разгоняет легкомысленных дроздов.

А совы говорят почти людскими голосами,

И лес подсвечен отраженьем окон. А из них –

Пообщаться с птицами или бурундуками –

Небритые и заспанные лица водяных.

С совами у них немало обших тем,

Да нету территории, доступной тем и тем...

На берегу коряги развалились подремать,

Что там за кустами – может, лань, а может, пень?... 

Звери настоящие

      попрятались в тень,

Кто там промелькнул – и водяному не понять.

Вверх – большой шуршащий и, похоже, безголосый,

По уклону медленный кентавр на двух колёсах.

У него колёса вместо четырёх копыт –

Как понять, какому миру он принадлежит?

Скрип ли шестерёнок, или цоканье и стук.

Перед ним светящийся ползущий круг...

А стволы танцуют – не перестают,

Совы меж собой о чём-то важном ух – ха – ют,

Но секретов зверьих водяным не выдают...

Ну, о чём там совы, и деревья, и вода?

Мне и водяного не понять-то никогда.

Разве нам узнать, о чём он

         булькает со дна?

День. Умолкли совы. Гладкий пруд. И ни окна.

         27 января 2012

      * * *

Парижская зима – только эхо северных.

Так на фотке легко, ведь невнятен масштаб,

Принять за овраг сантиметровую расселину,

Или за кокосовый орех – каштан.

Слоисто заиндевелые окна трамвая

Заставят мирок скамеек целым светом казаться,

Так что тем, кто настоящей зимы не знает,

На трамваях сегодня лучше уж не кататься.

Это эхо севера – в нём памяти нет,

Никуда из зимы не вывезет трамвай,

Остановка? Ну, выйди на белый свет,

Да какой он там белый! Цветёт айва!

Времена перемешаны – край через край.

А в трамвае ли, в метро – ни лета ни зимы,

Тут хоть всю дорогу Вивальди играй –

Не понять, в когда заехали мы...

Из трамвая выйдешь – и хоть кой-где цветы,

А в вагоне – только срезанные, без корней,

Вот такие букеты возим и я, и ты...

А меж входом и выходом – ни минут, ни дней...

И в строчках, написанных в городском

Транспорте – ни температур, ни дат:

Точка входа, точка выхода (хоть ночью, хоть днём),

И движенья не видно, только – результат,

Начало – конец. Обокраденное зренье.

В промежутке – бывают слова, но не трава.

Да, эхо зимы, да, слабое отраженье,

Но и от него гудит голова...

А всё-таки выйдешь – и цветёт айва!

          30 января 2012

СОНЕТ БЕРЕГАМ ЛУАРЫ

Париж мы видим оптикой Бальзака,

А Ларошель – через бинокль Дюма,

Пруст, не своди длиннотами с ума!

А вот Рабле – не надоест однако,

К тому же до него теперь от нас

Каких-то два часа по автостраде...

И вот уже Шамбор в лесной ограде,

И триста башенок – отрада глаз

Ну, как бы поболтаться с вами там,

В кружке двух Франсуа (и многих дам!),

Увлечься трепотнёю Маргариты,

Ответить на сонеты Дю Белле...

Пока течёт Луара по земле

Не будут наши козыри побиты!

         5 февраля 2012

ТРОЙНАЯ ОДА К ВРЕМЕНИ

1.

Французского стиха старинный шестистопник

Зачем-то вдруг меня запряг в своё ландо

И гонит, не поняв, что старый русский гопник

Мог спутать фа-диез с тяжёлым нижним до.

По-разному звучат все эха, память, стены...

На странные куски весь город раскрошив:

Вот чашка и бокал, вот руль – но всё мгновенно –

За стёклами кафе, за окнами машин.

То выторчит кабак, то пробегут витражи,

То бронзовый большой зелёный зад коня,

А кто мимо кого плывёт – неважно даже, –

Я торможу, или

       бульвар, в виду меня?

Вон бронзовый Бальзак с внимательной усмешкой

Следит за сотнями прилавков и витрин.

Ну что ж, месьё Бальзак, ты продолжай, не мешкай,

Их множество вокруг, а ты ведь тут – один!

Машинам миновать насмешливого взгляда

Не разрешит Бальзак! Король бульвара – он,

И это неспроста: ему ведь было надо

Договориться с не-надёжностью времён!

Чем медленней идёшь, тем торопливей время,

Вот ты спешил, бежал, чтобы ползло оно...