Только ты

— Твоя дочь, Эмма, ненавидела публику и драмкружки, и ты это знала. Она любила тишину и писала стихи. Ей нравилось смотреть, как ты рисуешь. Когда появилась Настя, мы мечтали, что дочь подрастет и Аня будет учить детей музыке. Обычных детей в обычной музыкальной школе. Мы были счастливы, ей оставался всего лишь год до диплома… Я не знаю, что случилось в тот вечер в твоей квартире, когда она пришла показать вам ребенка. Я был под землей в шахте, а ты дала надежду на примирение, и я ее отпустил. Я никогда не мог ей приказывать. Она должна была вернуться утром, а сбежала от тебя зимней ночью с ребенком на руках, и думаю тот яд, которым ты отравила мою жизнь, до сих пор не дает тебе спокойно спать. Аня была бы жива, если бы не гордыня вашей семьи, сломавшая ее.

Сыну не удается удержать мать, и гостья уже стоит на ногах.

— Ты! После всего случившегося, смеешь мне тыкать?! Обвинять?! Меня, человека, отмеченного заслуженными премиями и регалиями? Всеобщим уважением?.. Лучше расскажи своей дочери, чья она внучка и в чьи дома может быть вхожа, если только пожелает! О тебе же я знать не хочу!

Я чувствую, как ладонь Стаса находит мою. Это как щелчок, что отпускает натянувшуюся до предела нить. Даже не подозревала, что так напряглась.

28

В гостиной звучит голос мачехи:

— Так, кажется всем пора выдохнуть, и особенно вам, уважаемая, если хотите продолжить разговор с моей девочкой. В этом доме нет места истерике и крику, я этого не терплю. Искренне сочувствую вам с Гришей в общем горе, но вынуждена напомнить, где вы находитесь и с какой целью.

Напрасно мама Галя взывает к сдержанности — ее не слышат. Темноволосая незнакомка, моя кровная родственница, стоит лицом к лицу с тем, кого обвиняла всю жизнь, и торопится сказать ему все, что ее мучило столько лет. Сочится яростью, что кипит у нее под кожей, не пряча ее ни от кого в этой комнате.

— Не пойму, почему они выбирают тебя. Почему Аня выбрала тебя? Даже после стольких лет — не пойму. Ничтожество! Ты родился, чтобы быть тенью! Мышью под ногами таких, как Дмитрий! Именно это я и сказала дочери. Вас с ним и близко сравнить нельзя, и жизнь это доказала!

— Твой Дмитрий не давал ей вздохнуть, и никогда бы не дал. Со мной Анюта была настоящей. Но тебе действительно не понять.

— Что ты несешь… — учредитель отрывается от стены, но отец уже повернулся к нему. Не знаю, что видит в нем гостья, а я вижу в отце достаточно внутренней силы, чтобы принять любой удар и ответить им всем. Сейчас он не кажется слабее Дмитрия, ничуть.

— Заткнись! Раз уж пришел в мой дом. И я тебя предупреждаю, Ясминов: не смей подходить к Насте. Я вижу как ты на нее смотришь. Не смей! Я не допущу твоего вмешательства в ее жизнь!

Я чувствую, как на моей руке смыкаются пальцы Стаса. Он поворачивает голову в сторону мужчины и под его взглядом тот замолкает, так и не сказав отцу, что собирался.

— Эмма Леонидовна, я последний раз прошу вас быть сдержанней и учесть в чьем доме вы находитесь. Вспомнить, что вы говорите о моем муже. Только из-за Насти мы с Гришей разрешили вам быть здесь, понимая, что вы все равно станете искать встречи с нашей девочкой. И сейчас я только убеждаюсь, что поступила верно, впустив вас. Так не испытывайте же моего терпения. Оно отнюдь не бесконечно!

Но гостья снова смотрит на меня и не похоже, что слышит обращение к ней мамы Гали. Мне вдруг становится обидно за это показное невнимание с ее стороны, совершенно незаслуженное в отношении хозяйки дома. Слова вырываются сами, словно все это время ждали своего часа:

— Вы говорили всем, что я погибла. Вместе с мамой погибла в ту ночь. Все эти годы избегали любого упоминания обо мне, — прямо встречаю синий взгляд. Поблекший, но все равно так схожий с моим собственным. — Я знаю, Дмитрий Иванович все рассказал. Вы так сильно ненавидели моего отца, что вычеркнули и меня из своей жизни. Скажите же, я не понимаю, что вы хотите сейчас? Зачем я вам?

Она подходит стремительно — бабушка, так не похожая на мать моего отца. Незнакомка, от близости к которой щемит грудь и отзывается болью душа. Близкий-чужой человек, внезапно ворвавшийся в мою жизнь. Подходит, чтобы взять за руку и прижать ее к своей груди. Сказать взволнованно, сквозь слезы, погладив ладонью мои волосы.

— Я знаю. Я искуплю свою вину, Настенька, чем только смогу. Обещаю тебе! Твой дед был влиятельным человеком, у нашей семьи серьезные связи. Только скажи, что ты хочешь?.. Я знаю, где ты учишься и чем живешь. Мы с Николашей все разузнали! Я заслуженная актриса театра, член союза художников, мои друзья — люди с именем и славой… У меня опыт, связи, деньги. Я многое могу…

— Спасибо, но я всем довольна.

— Называй меня Эммой, пожалуйста. Господи, как же ты похожа на Анечку! Одно лицо! Детка, ты ошибаешься, просто не понимаешь. Знаю, что эти люди — твое окружение и ты росла с ними. Не прошу принять решение прямо сейчас, но прошу, подумай про себя, про свое будущее.

— Извините, Эмма, я не понимаю вас.