Только ты

– Ну, мы же с тобой из одного ведомства, как-никак! И нам велели быть бдительными в общественных местах, особенно наблюдать за парочками и за одинокими блондинками. Дискотеки, клубы, бары, рестораны, кинотеатры… Так что, он охотится за блондинками?

– Да какая тебе разница, за кем он охотится! – в сердцах сказала Катя. – Катись отсюда куда хочешь и будь бдительным. Шляйся по барам, кинотеатрам, даже по дискотекам, если хочешь! Сними себе парочку блондинок – пускай не достанутся маньяку! Ты же как раз к ним неравнодушен, насколько я помню? А вот сюда тебе являться ни к чему! И вообще, на нас уже пялиться начали.

– Если уж на то пошло, мне плевать, что на нас, как ты выражаешься, пялятся. И для меня лично большая разница – ходишь ты домой одна или нет! Я провожу тебя сегодня домой, если не возражаешь. И даже если возражаешь, все равно провожу. Когда ты идешь на свой зачет? Через час? А потом что, обратно на работу? Где тебя лучше встретить?

– Ты что, будешь меня все время провожать? И у выхода сторожить, пока я все дела закончу?

– Да, – просто сказал он. – Если надо, то буду. И провожать, и сторожить. Но лучше скажи сама, к которому часу за тобой прийти.

– Леша, я не блондинка, – заметила она, все больше и больше уставая от этого странного разговора. – И умею за себя постоять. Кроме того, табельное оружие у меня с собой.

– Ты женщина, я за тебя боюсь, и я все равно тебя провожу, – упрямо проговорил он.

Да что же это такое?! Что ж ей теперь, скрываться от него, что ли? С черного хода, переулками уходить? Явки и пароли каждый день менять? Помнится, у Лысенко несколько лет назад была такая же настойчивая пассия, от которой тот даже прятался. Он злился и дома не ночевал, потому как девица караулила его и там. А они всей командой над ним потешались. Оказывается, это было не так и смешно! Теперь-то она его понимает, когда сама не может отделаться от несвоевременно воспылавшего к ней страстью кавалера! Вот именно что – несвоевременно. У него было время. И возможность. И ее любовь. У него было все! Но он сам все испортил. Разрушил. Он… Нет. Стоп! Не нужно об этом больше. Она не хочет об этом вспоминать. Никогда. Не желает – и все!

– Каждой женщине приятно, когда за ней ухаживают. Я хочу загладить свою вину. Я хочу, чтобы мы с тобой начали все сначала. Дай мне шанс, и ты ни о чем не пожалеешь!

Ну, это уже просто ни на что не похоже! И переходит всякие границы. Она даже не знала, что он может быть таким настойчивым. Назойливым. Упорство – хорошее качество или плохое? Мимо них шли люди – сотрудники их отдела и соседних. Прошествовала эксперт Маша Камышева, бросив на Катю и ее воздыхателя быстрый заинтересованный взгляд. Она почувствовала себя актрисой на съемочной площадке, где ставят плохую мелодраму.

– Уходи отсюда! – прошипела она, дернув его за рукав, и сама быстро сошла со ступеней.

Он послушно потрусил за ней следом.

– Я просто за пирожками вышла, понятно? – рявкнула она, не выдержав этого преследования. – Я всего-навсего хочу купить пирожков! Три с капустой, три с картошкой и два с яблоками! И если ты сейчас не отцепишься от меня, то я… я…

– Не гони меня, Кать, – грустно сказал он, и углы его красивого рта опустились. – Пожалуйста…

– Не унижайся, – бросила она, презрительно посмотрев на бывшего поклонника. – Не веди себя как сопля! Тебе не идет. Да и женщинам, если хочешь знать, это совершенно не нравится!

Она ушла, не оборачиваясь, а он еще долго стоял и смотрел ей вслед.

* * *

– Игорь, а у тебя рынок сбыта налажен? – неожиданно спросил Бурсевич, и Лысенко недоуменно поднял брови:

– Какой рынок сбыта?

– Ну, ты индюков своих как будешь продавать?

– Борь, я про рынок сбыта, если честно, не думал еще.

Пять тысяч лысенковских индюков, помноженных на некие заманчивые цифры, сулящие фантастические прибыли, очевидно, не давали покоя Борису Бурсевичу и будоражили его воображение.

– А твой дядька куда их сдавал?

Лысенко потер переносицу и признался:

– Не знаю. Перекупщикам, наверное. Боря, мне сейчас не до того…

– Так этих перекупщиков уже сегодня надо искать, Игорек! А не тогда, когда все твои индюки разом вырастут!

– Борь, ей-богу, не до индюков мне… Слушай, а действительно, куда ж я их девать буду? – Майор, похоже, первый раз задался этим вопросом.

– Понял наконец! Ты загодя контакты налаживай. По рынку походи, объявление в Интернет дай.

– Я объявление дам, а они завтра передохнут! Лучше не надо, знаешь, я человек суеверный…

– Да с чего им дохнуть? – Бурсевич пожал плечами. – Ты ж этого индюковеда обратно на работу взял?

– Взял.

– Деньги ему платишь?

– Плачу.

– Он за индюками ухаживает?

– Боря, ну если бы он за ними не смотрел, с чего бы я ему платил?

– И они все живы?

– Да вроде хорошо себя чувствуют… пока… щас по дереву постучу!

– Ну вот видишь! А этот… помощник не знает, куда твой дядька индюков девал?

– Он не знает. Да, точно, он не в курсе. Это ж не его обязанность была… Да, точно, я ж у него уже спрашивал.

– Слушай, а давай я часть твоих индюков у нас в Управлении пристрою?

– Ты что, сдурел, Борь?!