Только ты

Те же глаза. Те же волосы. Даже голос. Ничего моего. Так не бывает. Если бы я сам не оказался отцом Насти, пусть редко, но видел, как она росла, я бы никогда не поверил, что такое возможно. Не могут люди быть настолько похожи, и все же это так. Я знал, что однажды еще раз увижу Аню, но не думал, что снова переживу страх потери. Настя – вылитая мать, а я очень любил ее.

Отчим даже не заметил, как смял скатерть под легшими на стол пальцами. Опустил глаза, словно вел разговор сам с собой.

– Я люблю дочь и вместе с тем боюсь подпустить близко. Больно сердцу – видеть эту улыбку, эти глаза… они снятся мне всю жизнь. И помнить, снова помнить о ней… Нет, легче не видеть и забыть.

– А как же мать?

Что-то скребло в душе и ныло от признания отчима. Что-то похожее на ревность, а возможно, обиду. Что не имело права быть здесь, сейчас, в этом миге обнажения чужой души, и все же звенело на осторожном нерве, натянутом ожиданием. Не думал, что всегда тихий Матвеев способен на подобные чувства.

Отчим словно очнулся. Провел тяжелой ладонью по лицу, стряхивая морок, взглянул осознанно, принимая мой вызов как должное. Ответил спокойно, со знакомой теплотой в голосе, не сожалея о словах, не оправдываясь, как человек, который просто не в силах что-либо изменить.

– Я люблю твою мать, Стас. По-настоящему люблю. Все это наваждение в прошлом, я справлюсь. Галя мой друг… моя жена, человек большой души. Я не представляю своей жизни без нее. Если она от меня не отвернется, я буду предан ей всегда. И тебе тоже. Мне больше нечего желать.

– Не продолжай, Батя, – я встал из-за стола, чтобы уйти. Этот неожиданный разговор оказался слишком откровенным и серьезным для не обещавшего ничего подобного дня. – Не нужно. Я все понял.

– Ничего ты не понял.

Он все же обронил вслед негромко, но я услышал:

– Извини.

Вот только не был уверен, у кого именно Григорий Матвеев просил прощения.

Сашка позвонил снова, обозвав меня дураком и зазнавшимся чертом, напомнил о школьном бале, пронесенной выпивке и нашем общем уговоре насчет новогоднего спора. Напрасно он сомневался. Сегодня девчонки обещали сами лететь в руки, и я был не против, чтобы друзья развлеклись за мой счет, да и за свой – тоже. Идти на бал совсем не хотелось, но после вчерашнего приключения со скелетиной меня ждало одно незаконченное дело. Один долг, который я совсем скоро собирался взыскать, а значит, школа получит своего короля. Как и будущая королева внимание. Пусть Воропаев вчера сдержал меня, если сегодня он захочет поговорить – мы поговорим, но только после того, как я оставлю за собой последнее слово.

Когда мать через время заглянула ко мне в комнату, она порадовалась, глядя на то, как тщательно ее сын собирался на гребаный школьный вечер, после душа наголо выбривая щеки и шею. Недовольно нахмурилась, увидев мой выбор в пользу черной рубашки, но сдалась, зная, что я давно привык в одежде сам решать, что и когда надеть. Выбрав к темным джинсам узкий пиджак, зачесал длинную челку гелем, и это было все, на что я оказался сегодня готов. Остальное и так всегда было при мне.

Ах да, парфюм! Девчонки это любят.

POV Настя

С утра пошел снег – рыхлый, пушистый, в безветрии дня мягко засыпающий двор и дорогу сонмом махровых снежинок. Солнце показалось и пропало, снова выглянуло из-за низкого просвета туч, чтобы засеребрить верхушки елей во дворе и крыши соседних домов, скользнуть лучом по виднеющемуся вдалеке густому лесу и отразиться в стеклах пригородных коттеджей, украшенных новогодними гирляндами.

Сегодня Галина Юрьевна обещала поставить елку. «Стаська вырос, ему все равно, а тебя и себя порадую, – сказала мачеха за утренним чаем. – У нас знаешь сколько игрушек – тьма! В прошлом году дизайнера приглашали, не знала, куда эти новомодные украшения вешать, а в этом, думаю, сами справимся. Ведь справимся, Настя? Вот в холле второго этажа и поставим. Здесь окна панорамные, места много, пусть все увидят нашу красоту!»

Смешно. Как будто я маленькая. Хотя настоящей елки у меня никогда не было. Только сосновые ветви в любимой бабушкиной вазе, игрушки, вата и серпантин. И подарок от отца. Каждый год то полезное и нужное, что присмотрела для меня бабушка. Я всегда делала вид, что верю ей.

Я вздохнула и отвернулась от окна, отложила в сторону книгу, – читать о приключениях пиратов совсем не хотелось. В который раз с сожалением взглянула на шкаф. Туда, где за раздвижной дверью в неприметном сером чехле висело новое платье, а в коробке стояли самые красивые туфельки, что в сегодняшний праздник так и не станут по-настоящему моими.

Позвонила Дашка, с надеждой в голосе спросила насчет Зимнего бала, и я пожелала подруге хорошего вечера. Сегодня нога уже не так болела, как вчера, но все равно было ощутимо больно ступать на нее. Я еще раз прошла по комнате на носочках, осторожно ступая на пальцы, стараясь не тревожить пятку…