Только в моих объятиях

Тело Райдера по-своему повторило этот символ в момент наивысшего блаженства. Он прижал к себе трепещущее тело Мэри. Слипшиеся от пота пряди упали на виски. Он чувствовал, какими необычно сильными толчками бьется ее сердце. Осторожно отодвинув со лба волосы, он прошептал:

- Не шевелись, - потому что знал: прикоснись она к нему опять - и он от страсти выпрыгнет из собственной кожи.

Откатившись на бок, Райдер любовался Мэри, подперев голову локтем. В салоне горела одна лампа, пламя которой задрожало и закачалось, когда вагон тронулся с места и покатился по рельсам. Вот они и в пути - точь-в-точь как обещала Рении. Без вопросов. Без осложнений.

Райдер ухватился за последнюю мысль. Возможно, одно осложнение все же случится... и он по-новому взглянул на Мэри.

- Кажется, ты хотела меня о чем-то спросить?

Мэри разглядывала панели, покрывающие потолок вагона. Их поверхность украшала искусная резьба, и задумчивые зеленые глаза внимательно исследовали прихотливый узор.

- Мэри?..

Девушка задумчиво прикусила губу, стараясь облечь в слова роящиеся в голове бессвязные мысли.

- Почему я не могу не откликнуться на то, как ты произносишь мое имя?

- У апачей не принято вслух произносить настоящее имя, данное человеку при рождении, - ласково улыбнулся Райдер. - Оно приберегается для особо важных или торжественных случаев и означает большую честь для того, кого окликнули. - Подобрав раскинутые одеяла, он укрыл ими Мэри, укрылся сам и продолжил:

- Ты, сама того не замечая, почему-то употребляла мое имя точно так же, как и я - твое.

- Вот как?

- Да. Я обнаружил, что отвечаю тебе точно так же, как если бы это Наич, Джозани или кто-то еще из чихуахуа просил меня об одолжении. - И он долгим взглядом посмотрел на Мэри, ожидая услышать то, что она давно должна была сказать.

Это не сравнимое ни с чем терпение постоянно лишало Мэри равновесия. С самого начала она поняла, что Райдер всегда дождется своего. Он вроде бы даже ухитрялся радоваться ожиданию и находить в нем прелесть, в то время как для нее самой ожидание было пыткой.

- Ты ведь знаешь, что я тебя люблю.

Райдер лишь молча смотрел на нее.

- Я и сама не знала, что при этом делается или говорится. А скорее всего просто боялась. Мне казалось, что тогда я стану частью тебя, а это для меня невыносимо. Но при этом, хотя ты и молчал, я знала, что ты меня любишь. Я следила за тем, как ты выражаешь свою любовь и восхищение, и видела, что ты не изменился к худшему, что ты остался прежним, только душа твоя оказалась намного богаче.

Пальцы Райдера легонько погладили Мэри по плечу и замерли.

- Это потому, что ты всегда была частью меня, - промолвил он. - С самого начала. Не с того дня, как мы повстречались, а с того, как появились на свет. Уже тогда тебе было уготовано место у меня в сердце и в мыслях. - И Райдер коснулся своего виска. - Твой дух всегда обитал здесь, и теперь, когда ты вместе со мною, во плоти, это стало глубже, правдивее и... богаче.

У Мэри было такое чувство, будто в душе у нее что-то вскипело и улетело с облачком пара, однако при этом не возникло ощущения потери. Потому что одно дело, когда какая-то часть души получает свободу, и совсем другое когда она нас покидает. Первое можно только приветствовать, второе оплакивать. Она пошевелилась и тут же оказалась в кольце его рук. От улыбки, озарившей ее лицо, у Райдера захватило дух, а Мэри как ни в чем не бывало свернулась у него под боком.

- Давай-ка спать, - сказал он, хотя Мэри, судя по ее виду, настроена была поболтать еще.

- Но...

- Мэри.

- Ну ладно, - сонно прикрыв глаза, уступила она. - Раз ты просишь...

***

В Тусоне их вагон прицепили к составу, следовавшему по Северо-Восточной дороге до Санта-Фе. От Санта-Фе они проехали еще немного на северо-восток до Топики. Путешествие проходило с завидной скоростью. Ренни выполнила обещание, телеграммами обеспечив их беспрепятственный проезд, и беглецов никто не побеспокоил.

Они много читали, подчас проводя целые вечера в мире и согласии - и не обменявшись при этом ни словом. Мэри раскопала в письменном столе колоду карт и лихо обыгрывала Райдера в покер, завладев его рубашкой, штанами и кое-какими мелочами. Им регулярно приносили поесть, однако оставляли поднос на подножке вагона, согласно строгим инструкциям Ренни и табличке "Не беспокоить!", повешенной Мэри на ручке двери. И проводники, и кондуктор восприняли такое желание уединиться без особого удивления и любопытства. Это навело Мэри на мысль, что ее сестра, наверное, занимается с Джарретом любовью не меньше, чем это проделывали они с Райдером.

Стараясь поскорее избавиться от этой скандальной мысли, девушка покраснела до корней волос и что было силы запустила в Райдера подушкой, когда он поинтересовался, с чего это она краснеет.