Только вперед! До самого полного!

— Ты, наверное, опять к университету ходила? — с напускной строгостью Аля набросилась на сестру.

Та упрямо промолчала, глядя в открытое окно, в которое только и было видно облезлую стену соседнего дома.

— У нас все там работали…

— И мама с бабушкой, и папа с дедушкой, — добавила Ляля.

Старшая сестра оставила без внимания ее слова, она сказала, обращаясь только к Максиму:

— Я покину вас на несколько минут: себя приведу в порядок и что-нибудь подам к столу.

Подам к столу… Его давно нет, а ты по привычке, выработавшейся за детские годы, хочешь «подать к столу»… Да и что есть у тебя, девочка? Две хлебные пайки, которые настолько мизерны, что он, Максим, проглотив их, и не заметит этого? И он заторопился:

— Извините, но я обязан сейчас уйти. Служба.

— А тот дядя сказал, что ты можешь не торопиться, — немедленно разоблачила его Ляля.

Тогда Аля взяла из рук Максима его фуражку и пристроила ее на один из гвоздиков за дверью. Пристроила и ушла, словно верила, что Максим не посмеет взять фуражку оттуда.

Еще около часа Максим пробыл в этой огромной квартире, где хозяев только и было — две эти девчушки. От еды отказался категорически, но маленькую чашечку чаю выпил. Жиденького, едва зацвеченного и, конечно, без сахара. Зато узнал, что Аля работает няней в госпитале и ей иногда разрешают оттуда что-нибудь приносить Ляле; только благодаря этому они и выжили, а основная, главная цель ее жизни — поднять Лялю, сделать из нее настоящего человека.

Она так и сказала: «Сделать настоящего человека».

Ляля, похоже, уже много раз слышала подобное, она, даже не взглянув на сестру, что-то доверительно нашептывала своей единственной кукле с облупившимся носом и основательно полысевшей головой, но зато в чистом, наглаженном платьице.

— А почему, Аля, вы мне вопросов не задаете? — наконец спросил Максим, немного удивленный и даже уязвленный тем, что его личностью здесь вроде бы и не заинтересовались.

Аля ответила без промедления:

— Мне и так ясно, что вы — военный моряк, лейтенант. И только в прошлом году окончили училище имени Фрунзе. Почему так уверенно говорю это? У вас китель еще не потерял того особого шика, который ему придает швальня. Ведь, кажется, так называется ваша портновская мастерская? А все прочее, что мне хотелось бы знать… Военная тайна. Или то, что вы расскажете в следующий раз.

— Думаете, он будет, тот следующий раз?

Она серьезно посмотрела в его глаза и ответила просто, без малейшего намека на кокетство:

— Во всяком случае мне — хотелось бы.

Провожать не пошла, сказав, что за сутки дежурства неимоверно устала. Да и он не претендовал на это, он просто, как давнему и хорошему товарищу, протянул ей руку, а потом, чувствуя необыкновенную легкость во всем теле, сбежал по лестнице и почти пустынными улицами решительно зашагал туда, где стоял его родной бронекатер.

11

Вернулся Максим на бронекатер — матросы к нему и все об одном спрашивают: с кем и как живет эта Ляля Воронова? Он ответил откровенно. Не забыл сказать даже о том, что ни одного стула, ни одной самой паршивой табуреточки нет у них во всей квартире, что платья старшей сестры висят не на плечиках, а на гвоздиках. Потому с этими деталями рассказал, что твердо знал: не праздное любопытство, а большая тоска по дому, по родным и тревога за них подсказали эти вопросы.

Закончил Максим свой безрадостный рассказ — над катером надолго нависла безмолвная белая ночь. Потом Яков Новиков взял гитару, словно проверяя настрой, пробежал пальцами по ее струнам. Вроде бы бездумно и даже робко пробежал, но аккорды сразу же и намертво слились в мелодию, полную тоски о чем-то и одновременно — светлую, обнадеживающую.

И все равно Одуванчик сказал:

— Эх, жизнь-жестянка…

А уже на следующий день Максим получил необычный приказ: «Сегодня, 5 июля, совместно с БКА 101 прибыть в Кронштадт, где немедленно явиться в распоряжение…»

Ни Борисов, ни Медведев ничего к приказу не добавили, даже малой капли ясности не обронили. Правда, после некоторого раздумья Борисов все же сказал:

— Идешь в оперативное подчинение… Помнишь «Поднятую целину» Михаила Шолохова? Что там было после того, как скот согнали под одну крышу? Своему коняге его недавний владелец и работу полегче выбирал, и накормить норовил получше….

— Ну ты и даешь, Петр Петрович, — покачал головой Медведев, но по тону, каким было сказано это, не чувствовалось, чтобы он возмущался или сердился.

— Да, даю. Максим — командир молодой, его надо учить и учить!.. К чему разговор веду? И сейчас случается так, что некоторые военачальники на тех, кто в их оперативное подчинение попадает, все самое тяжкое валят. Редко, но и такое случается. Какой вывод напрашивается, Максим Николаевич? Только один: если возникнет необходимость, будь готов постоять за себя. В пределах устава, конечно.