Только всем миром

В том, как Федотов доложил обо всем этом, был, конечно, высший экспертный шик: никаких эмоций, ни одного лишнего слова, точно речь о незначащих пустяках, о сущей безделице. Вероятно, и отвечать полагалось так же: сугубо по-деловому, четко, коротко. Но Чекалин решил нарушить неписаные эти правила: не костяшки ведь на бухгалтерских счетах перекидываем — живое дело!

—      Черт возьми, — ничуть не сдерживаясь, воскликнул он, — а мы не так уж мало, Федор Федорович, знаем об этом мерзавце! Теперь бы его самого заполучить только...

—      У нас еще имеются окурки «Беломора», — напомнил Федотов.

Он, конечно, неспроста упомянул об окурках. Этим он, не изменяя своей лапидарной манере, как бы хотел подчеркнуть, что, когда убийца будет найден, для нас, при таком-то количестве «следов» разного рода, совсем не трудно будет припереть его к стенке., Несомненно, этим своим словно бы мимоходным замечанием он подбадривал Чекалина, что одновременно с несомненностью служило и косвенным признанием им особых сложностей в распутывании дела. Кому-кому, а уж Федотову в этом смысле можно верить: всякое на своем криминалистическом веку видывал.

Не успел положить трубку на аппарат — стук в дверь.

—      Входите!

Судмедэксперт Саша Левин:

—      Я из морга. Смерть наступила от одного из трех ударов ножом в грудь. Полагаю, что удар прямо в сердце был первым.

•=— А что это за страннЫе удары в спину? — спроРЙЛ Чекалин.

—      Более чем странные, — согласился с ним Левин. — Они были нанесены по мертвому телу.

—      Даже так? Ты не прикидывал, Саша, каков может быть психологический облик человека, совершающего подобное?

—      Я вас понимаю, Анатолий Васильевич. Предполагаете серьезные психические отклонения? Скажем, психопат с садистскими наклонностями?

—      Что-нибудь вроде этого.

—      Не исключено, разумеется. Но мне сдается, что психика у него в норме.

—      Тогда что же?

— Скорей всего, чрезмерности идут от неопытности преступника, я хочу сказать — от крайней его неумелости. Порезы, в большинстве своем, незначительные, мелкие... какие-то истерические, что ли. Как если бы человек этот был в смятении, почти в беспамятстве.

Левин явно клонил к тому, что убийство совершено новичком. Что ж, мысль эта была не новая для Чекалина. Но что-то все же мешало ему согласиться с этим логически вроде бы безупречным выводом. Видимо, тут все дело в том, что логика (это Чекалин усвоил чуть не с первых своих шагов в угрозыске) отнюдь не обязательный спутник уголовно наказуемого деяния; тут многое происходит как раз вопреки логике. Так что есть смысл покопаться в противоположном, так сказать, направлении: не было ли в поступках убийцы чего-либо, что, наоборот, выдавало бы преступную опытность этого человека?

Сразу додумать эту мысль Чекалин не успел, однако. Он продолжил ее чуть позже — у генерала.

Генерал позвонил сам, минуя секретаря. Чекалин знал: так он поступает в тех случаях, когда хочет дать понять, что звонит как бы не по службе, а конфиденциально.

—      Анатолий Васильевич, не шибко занят? А то зашел бы...

—      Да, Сергей, Лукич. Если позволите, я прямо сейчас поднимусь к вам.

—      Жду.

Саша Левин пошел к двери:

—      Мавр сделал свое дело — Мавр удаляется.

—      Погоди, мавр. Нет ли на трупе каких-нибудь следов, которые могли возникнуть во время борьбы, при активной, скажем, самообороне?

—      Буде такое обнаружилось бы...

—      Да, конечно, — сказал Чекалин.

—      Исчезаю...

Приемная генерала располагалась этажом выше.

—      Садись, Анатолий Васильевич. Как прошел день?

Рассказ обо всем мало-мальски заслуживающем

внимания занял от силы десять минут. Заново прокручивая вслух события дня, Чекалин лишний раз удостоверился в том, что психологический портрет преступника вовсе не столь очевиден, как может показаться с первого взгляда. Видимо, этой мыслью и был окрашен весь его рассказ, потому что генерал прежде всего отметил:

—      Как-то очень неэкономно он вел себя, этот блондин... гм, уж не в желтом ли ботинке? Сколько, говоришь, в общей сложности ножевых ударов? Семь?.. Да и пиджак этот с трупа... Новичок?

—      Не все сходится, Сергей Лукич. С одной стороны, такая-то уж образцово-показательная беспомощность...

—      А с другой?

—      Ну вот хотя бы. Смотрите, как находчиво он врал про водителя такси. Как хладнокровно вел себя на посту ГАИ. С какой молниеносностью придумал фамилию шофера. Тут, если угодно, определенная выучка просматривается.

—      Все равно, — задумчиво проговорил генерал. — Кроме, может быть, одного. Инстинкт самосохранения малость недооцениваешь. В экстремальной ситуации распоследний дурак умным делается. — Прибавил после паузы: — Что не отменяет, разумеется, твоих соображений. Послушай, — чуть подался вперед, — а вдруг все еще проще? Представь себе на одну минутку, что этот блондин — вообще понятия не имеет о случившемся.

—      Как же он попал тогда в машину?

—      Ну, это не проблема. Проголосовал на дороге. Тот, кто за рулем был, подобрал его.

—      Зачем?

—      Мало ли. По доброте душевной. Или, скажем, подкалымить захотел. Попутно.