Толковая Библия. Том 7

1. Высказав пред Богом свои недоумения или жалобы по поводу господства язычников над избранным народом Божиим ( I: 12–17 ), пророк желает от самого же Бога «пророческими очами узреть решение изыскуемого» ( блаж. Феодорит , с. 27). «Он говорит: на страже своею я стану , т. е. в восхищении Духом пророческим, и буду смотреть, что последует затем после плена народа и после падения города и храма… нужно заметить и то, что пророческое видение и слово Божие было пророку не внешним, а внутренним способом и было обращено к внутреннему человеку. Посему и пророк Захария говорил: И Ангел, который говорил во мне (Зах I: 9), и в Псалмах говорится: Я услышу, что скажет во мне Господь (Пс LXXXIV: 9)» ( блаж. Иероним , 154–155). Понятия «стража» (евр. мишмерет ) и «укрепление» (евр. мацор ) в данном случае имеют не буквальное значение, а переносное, именно представляют символическое обозначение (как в Ис XXI: 8) отправления пророческого служения; таким образом, первая половина ст. 1 может быть перифразирована так: «(Пророк говорит:) пребуду в том чине, в который возведен, и не оставлю твердыни» ( блаж. Феодорит ). Пророки вообще были стражами дома Израилева (Иез III: 17; Иер VI: 17; Ис LII: 8; LVI: 10), которых Бог Иегова, верховный Пастырь и Страж Израиля (Пс LXXIX: 2; СХХ: 4), воздвигал для охранения целости и святости завета и теократии среди народа Божия - ввиду частых его уклонений от этих начал. (См. P. Laur . Die Prophetennamen des Alten Testamentes. Freiburg. 1903. s. s. 103–107). «Возвышаясь всегда и во всех отношениях над своими современниками, постоянно изрекая им наставления, обличения, угрозы, угнетения и для сего просвещаясь от Духа Божия, испытующего самые глубины Божий, - эти люди, в случаях особенно важных и сомнительных, особенно усиливали свой подвиг стояния на вверенной им духовной страже стен Иерусалимских (Ис LXII: 6) и сами молитвенно вопрошали Бога о воле Его, дабы возвестить ее народу. Сия молитва вообще признавалась одною из особенных обязанностей пророков (Иер XXXII: 16, 26; Дан IX: 3, 20), иногда же прямо заповедывалось им Богом» ( проф. Голубев , с. 863). Так и пророк Аввакум, желая получить новый Божественный по высказанным им недоумениям, по жалобе (евр. токахат) его (гл. I), собирает все свое внимание, восходит на некоторый «камень , т. е. на некоторую возвышенную и безопасную твердыню мыслей» (св. Кирилл Александр.) и ожидает откровения Божия для передачи его людям. Таким образом, «настоящее место весьма важно в психологическом отношении - для суждения о состоянии лиц, сподоблявшихся пророческого дара. Из начальных слов места открывается, что он не был постоянно присущ душе пророков, требовал предварительно некоторого особенного к получению его настроения души, что пророки постоянно нуждались в божественном озарении и получали его только по временами по частям, как учащиеся, получив сведение о началах учения, нуждаются еще в научении о каждом из них в частности (Ис L: 4). Из слов последних, что этот дар не был самомечтанием, пророчеством от сердца своего (Иер XXIII: 16, 26; Иез XIII: 2, 3), но словом, исходящим из уст Божиих (Ис LV: 11), даром подлинно божественным» ( проф. Голубев , с. 866).

Независимо от этих особенностей, речь пророка в ст. I имеет для себя параллели у Мих VII: 4, 7 и в псалмах: LXXXV: 9; СХХ: 1; CXXII: 1.

2. И отвечал мне Господь и сказал: запиши видение и начертай ясно на скрижалях, чтобы читающий легко мог прочитать,

3. ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится.