Толкование на Евангелие от Матфея

То, что было сказано ясно и вполне открывалось для слуха, апостол Петр принимает за сказанное в виде притчи и в речи, вполне понятной, ищет таинственного смысла. И получает он наставление от Господа за то, что принимает в значении иносказания вполне вразумительное наставление. Из этого мы видим, что порочен тот слушатель, который хочет или темное признавать ясным, или ясно сказанное понимать в значении сказанного прикровенно.

Стихи 17–18.Еще ли не понимаете, что все, входящее в уста, проходит в чрево и извергается вон? А исходящее из уст — из сердца исходит — сие оскверняет человека.

У еретиков и развращенных людей все евангельские места исполнены соблазнов. И вот на основании такого представления некоторые злословят, будто Господь, не сведущий в решении вопросов естественных, думает, что всякая пища направляется в желудок и потом выбрасывается вон, хотя в действительности принятая пища разливается по членам, жилам и венам до мозга костей. Поэтому многие, вследствие болезни желудка поддерживающие непрерывно рвоту, хотя тотчас же после обильного вкушения пищи и выбрасывают то, что ввели в желудок, однако бывают полными, потому что в действительности более жидкие яства и питье при первом соприкосновении [с членами] разливаются по ним. Но такого рода толкователи, желая показать неведение другого, обнаруживают свое собственное невежество. В самом деле, ведь даже тонкая влага и жидкая пища после своего переваривания и растворения в членах и жилах направляется в нижние части через незаметные отверстия тела, называемые у греков лороис, и выбрасывается в уединенное место.

Стихи 19–20.Ибо из сердца исходят злые помыслы, убийства, прелюбодеяния, любодеяния, кражи, лжесвидетельства, хуления. Это оскверняет человека; а есть неумытыми руками — не оскверняет человека.

Из сердца, говорит Он, исходят помышления злые. Таким образом, главная часть души сосредотачивается не в мозге, как учит Платон, а в сердце, как учит Христос, и потому должны подвергнуться обличению те, которые думают, что помыслы (злые) внушаются дьяволом, а не рождаются из собственной воли. Дьявол может быть только споспешником и возбудителем злых помышлений, а не творцом их. Если же он, всегда готовый к козням, незначительную искру наших помышлений и обращает в пламя для своего горючего вещества, однако мы не должны думать, что он проникает в тайники сердца, нет!

Он по состоянию нашего тела и по движениям его судит о том, что происходит внутри нас. Например, если он заметит, что мы часто засматриваемся на прекрасную женщину, то понимает, что сердце наше уязвлено стрелой любви.

Стихи 21–22.И, выйдя оттуда, Иисус удалился в страны Тирские и Сидонские. И вот, женщина Хананеянка, выйдя из тех мест, кричала Ему.

Оставив книжников и фарисеев, порицавших Его, Он перешел в область городов Тира и Сидона, чтобы исцелить также тирян и сидонян. А женщина хананеянка выходит из прежних пределов, чтобы усиленными воплями получить исцеление для дочери. Обрати внимание на то, что пятнадцатой чудесно исцеляется дочь хананеянки.

Помилуй меня, Господи, сын Давидов!

Потому она научилась называть [Его] сыном Давида, что уже вышла из пределов своих и через перемену места и верований оставила заблуждение тирян и сидонян.

Дочь моя жестоко беснуется.

Под дочерью хананеянки я понимаю души тех верующих, которые сильно терзаются демоном, не зная Творца и почитая как Бога камень.

Стих 23.Но Он не отвечал ей ни слова.

Это не по гордости, свойственной фарисеям, и не вследствие превозношения, бывшего у книжников, а для того, чтобы не показаться противоречащим Своему собственному совету: На путь к язычникам не ходите, и в город Самарянский не входите (Мф. 10:5). Он не хотел давать повода злословящим и окончательное спасение язычников отлагал ко времени после страдания и воскресения. И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами.

Ученики, в то время еще не знавшие таинств Господа, просили Его за хананейскую женщину, которую другой евангелист называет сирофини-киянкой (Мк. 7:26), или движимые милосердием, или вследствие желания освободиться от ее неуместной настойчивости, потому что она все больше и больше взывала не как к милосердному, а как бы к непреклонному врачу.