Толкования на Евангелия от Луки и от Иоанна

Пилат, услышав одно только слово, что Он есть Сын Божий, убоялся. А они видели Божеские дела Его, однако умерщвляют Его за то самое, за что нужно было поклоняться Ему. Спрашивает Его не так, как прежде: Что Ты сделал? (Ин. 18, 35), – но: Откуда Ты? Тогда обвиняли Его как царя, потому Пилат естественно и спрашивал: Что Ты сделал? А теперь, когда клевещут, что Он Сам Себя выдает за Сына Божия, спрашивает: откуда Ты? Иисус молчит, ибо Он объявлял уже Пилату: Я на то родился (там же, 37) и Царство Мое не отсюда (там же, 36), однако же Пилат нисколько не воспользовался этим и не стал за истину, но уступил требованию народа. Посему Господь, презирая вопросы его как предлагаемые напрасно, не отвечает ничего. Оказывается, что Пилат нисколько не имеет твердости, но всякая случайная опасность может поколебать его: он боялся иудеев; трепетал и Иисуса как Сына Божия.

Посмотри, как он сам себя осуждает своими словами я имею власть распять Тебя и власть имею отпустить Тебя. Если все зависело от тебя, почему же ты не отпустил того, кого нашел невинным? Господь, низлагая его высокомерие, говорит: «Ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше. Ибо Я не просто так умираю, но совершаю нечто таинственное, и это свыше предопределено для общего спасения». А чтобы ты, услышав дано свыше, не подумал, что Пилат не подлежит ответственности перед Богом, прибавляет: Более греха на том, кто предал Меня тебе. Этим показывает, что и Пилат повинен в грехе, хотя и меньшем, ибо от того, что умереть Христу дано свыше, то есть попущено, Пилат и иудеи не становятся невинными, но свободная воля их выбрала злое, а Бог попустил и дозволил привести это в дело. Итак, от того, что Бог попускает злобе приходить в дело, злые не свободны от вины, но за то, что избирают и совершают злое, достойны всякого осуждения.

12–14. С этого времени Пилат искал отпустить Его. Иудеи же кричали: если отпустишь Его, ты не друг кесарю; всякий, делающий себя царем, противник кесарю. Пилат, услышав это слово, вывел вон Иисуса и сел на судилище, на месте, называемом Лифостротон, а по-еврейски Гаввафа. Тогда была пятница перед Пасхою, и час шестый.

Господь устрашил Пилата этими словами и представил ясное о Себе оправдание: «Если бы Я не предал Сам Себя добровольно и если бы Отец не допустил сего, то ты не имел бы власти надо Мною; грех и на тебе, а еще больший – на предавшем Меня Иуде или и на народе иудейском, потому что он приложил к болезни ран Моих болезнь новую и не вспомнил долга сотворить милость, но, найдя Меня безответным и беспомощным, предал на крест; не постыдился даже и того, что Я из столь многих судилищ вышел невинным, но кричал: Распни, распни Его!»

Итак, когда Господь этими словами устрашил Пилата, он с этого времени еще более искал отпустить Его. Иудеи же, поскольку уличены были в клевете, что Он Сам Себя выдает за царя, не успели и в том, что сослались на свой закон (ибо Пилат с этого времени еще более убоялся и пожелал отпустить Его, чтобы не прогневить Бога), опять прибегают к чужим законам и Пилата, как боязливого, устрашают. Ибо как увидели, что он с благоговением опасается, как бы, осуждая Иисуса, Сына Божия, не согрешить, они наводят на него страх от кесаря и, оговорив Господа в похищении царской власти, угрожают Пилату, что он оскорбит кесаря, если отпустит восстающего против него. И где Он пойман в похищении царской власти? Чем вы это докажете: порфирой, диадемой, воинами? Но не все ли у Него бедно – и одежда, и пища, и дом? Дома даже нет. Но как мало мужества в Пилате, когда он счел опасным для себя оставить такое обвинение без расследования! Он выходит как бы с намерением расследовать дело, ибо это означают слова сел на судилище; между тем, не сделав никакого исследования, предает Его, думая тем преклонить их.