Толкователь болезней

Женщина продиктовала мне адрес и назначила встречу в тот же вечер в семь часов. За полчаса до назначенного времени я, освежив дыхание листерином, с путеводителем в кармане отправился в названный район. Повернул на обсаженную деревьями тенистую улицу, проходящую перпендикулярно к Массачусетс-авеню. Редкие травинки пробивались в трещинах пешеходной дорожки. Несмотря на жару, я был в пиджаке с галстуком, поскольку относился к этой встрече как к собеседованию; раньше я жил только в домах, принадлежавших индийцам. Одноквартирный дом, окруженный забором из проволочной сетки, был грязно-белого цвета с темно-коричневыми элементами. В отличие от оштукатуренного здания в ленточной застройке, в котором я жил в Лондоне, это строение покрывала дранка, а со всех сторон его облепили густые заросли форзиции. Я позвонил, и дама, с которой я разговаривал по телефону, крикнула, казалось, прямо из-за двери:

— Минуту, пожалуйста!

Спустя некоторое время дверь отворила крохотная, невероятно старая женщина. Белоснежные волосы были собраны на затылке в маленький пучок. Когда я вошел в дом, хозяйка села на деревянную скамью, стоявшую у подножия узкой, покрытой ковром лестницы. Устроившись поудобнее на скамье в небольшом пятне света, она с предельным вниманием воззрилась на меня снизу вверх. Старушка была в черной юбке до пола, похожей на палатку, и накрахмаленной белой блузе с оборками вокруг шеи и на манжетах. Руки с длинными бледными узловатыми пальцами и грубыми желтыми ногтями она сложила на коленях. Годы не пощадили черт ее лица, сделав их почти мужеподобными: острые глаза с дряблыми веками и глубокие морщины по обеим сторонам носа. Губы, выцветшие и потрескавшиеся, почти исчезли, а бровей не было совсем. И тем не менее женщина имела весьма суровый вид.

— Заприте дверь! — командным голосом крикнула она, хотя я стоял в паре шагов от нее. — Накиньте цепочку и сильно нажмите на кнопку ручки! Это первое, что вы должны сделать, как только войдете. Понятно?

Я запер дверь, как было велено, и окинул дом взглядом. Около скамьи, на которой сидела женщина, стоял круглый столик, ножки которого, как и у хозяйки, тоже были скрыты кружевной юбкой. На столике находились лампа, транзистор, кожаный кошелек с серебряной застежкой и телефон. К краю стола прислонилась крепкая деревянная палка, покрытая пылью. Справа от меня располагалась гостиная с книжными шкафами по стенам, уставленная потертой мебелью с ножками в виде звериных лап. В углу я увидел рояль с опущенной крышкой, заваленный бумагами. Банкетки рядом с инструментом не было; видимо, именно на ней сидела сейчас пожилая дама. Где-то в глубине дома часы отбили семь раз.

— Вы пунктуальны! — провозгласила хозяйка. — Надеюсь, платить вы будете так же исправно.

— У меня есть письмо, мадам. — В кармане моего пиджака лежал документ, подтверждающий, что я работаю в МТИ. — Доказательство, что я из Техноложки.

Старушка уставилась в бумагу, потом аккуратно вернула ее мне, держа пальцами так, словно это была тарелка с едой. Очков она не надевала, и я усомнился, что она прочитала хоть слово.

— Предыдущий постоялец постоянно запаздывал с оплатой! И остался мне должен восемь долларов! Гарвард уже не тот, что прежде! В моем доме только Гарвард и Техноложка! Ну как там Техноложка?

— Очень хорошо.

— Вы проверили замок?

— Да, мадам.

Она похлопала по скамье возле себя и велела мне сесть. Некоторое время старушка молчала, а затем возвестила так, словно она одна знала об этом:

— Американский флаг на Луне!

— Да, мадам.

До этой минуты я не особенно задумывался о полете человека на Луну. Конечно, газеты беспрерывно трубили об историческом событии. Я читал, что астронавты высадились у моря Спокойствия, совершив самое далекое путешествие в истории нашей цивилизации. Несколько часов они изучали поверхность Луны. Собирали камни в карманы, описывали ландшафт (величественная пустошь, по словам одного из астронавтов), говорили по телефону с президентом и установили в лунном грунте флаг. Высадка на Луну была провозглашена высочайшим достижением человечества. Я видел в «Глоб» фотографии на целую полосу, изображавшие астронавтов в дутых костюмах, и читал о том, что делали рядовые граждане из Бостона непосредственно в момент прилунения, воскресным днем. Один человек рассказал, что управлял лодкой-лебедем,^[18] прижав к уху радиоприемник; какая-то женщина пекла булочки для внуков.

Старушка громыхала:

— Флаг на Луне, ну надо же! Я слышала по радио! Восхитительно, правда?

— Да, мадам.

Но мой ответ ее не удовлетворил, и она скомандовала:

— Скажите «восхитительно»!

Меня озадачило и даже немного покоробило это требование. Оно напомнило мне, как в детстве меня учили таблице умножения — в нашей школе в Толиганже мы сидели на полу по-турецки, без обуви, без карандашей и повторяли числа за учителем. А еще я вспомнил свою свадьбу, где повторял за священником стихи на санскрите, — смысла этих стихов я не понимал, но они связали меня с моей женой. Я промолчал.

— Скажите «восхитительно»! — снова гаркнула старушка.