Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

«Этимологии, основанные на значении» пока редки из-за того что этимолог под давлением лингвистики пользуется вместо толкования переводом; лингвистическая семантика это семантика перевода. Но «ЙЙЙможно представить себе, что подобно тому как этимолог заглядывает в некое пособие или в свою собственную память, где хранятся схемы фонетических соответствий, он некогда в будущем обратится к пособиям, где будут храниться сведения о схемах семантических импликаций и зависимостей.» — сказавший это в Этим. '91—'93 В. Топоров (с. 128. ср. о «словаре семантических переходов» О. Трубачев. «Молчать» и «таять») сам много сделал для такой этимологии будущего. «Для нее главное — не что и как есть (было) на самом деле, но истолкование того, что и как есть (было), ибо это последнее интересует человека больше, чем это „бытие на самом деле“, поскольку истолкование есть внесение смысла, осмысливаниеЙЙЙ» (там же, с. 131) — будто в ответ Проппу с его «Дело не в толковании, а в сведении к историческим причинам.» Толкование, пусть гадательное, необходимо, его не обойдешь при мысленном восстановлении того, что там было на самом деле, ведь мысль и смысл соотносятся с делом через (чужое) слово. Рассказ Акутагавы В чаще. Пример герменевтического подхода к сказкам — Толк. волш. ск. Бенгта Хольбека, не говоря уж о «глубинно-психологических» работах.

гIII

г231: Мрачный как ночь.

г232: Думать с подушкой.

г311: Толкователь не критик.

Толкователю, раз он представитель и защитник говорящего, незачем сомневаться в толкуемом слове, пусть это делает критик-обвинитель. В своей заботе о смысле толкование имеет предпосылкой доверие к слову, как правосудие исходит из презумпции невиновности подозреваемого, это у гиперкритики была презумпция недоверия (против недоверия к слову ср. А. Мейер. Размышления при чтении «Фауста» в МФС, с. 235–376). Критика текста, литературная критика и фольклорная герменевтика, толкователь Даль и критик Белинский. «Герменевтика подозрения».

г511: К собственному значению слова

Из Лексики Д. Шмелева. § 52:

В главном значении слова, конечно, следует видеть не какое-то общее значение, но такое значение, которое наиболее обусловлено парадигматически и наименее обусловлено синтагматически.

ЙЙЙ старое определение главного, основного значения как такого, которое первым приходит в голову, когда называют слово, не представляется таким уж необоснованным и наивным, как это иногда казалось.

(ср. Семант. анализ, с. 212). Сюда же Н. Перцова. Форм. толк. сл. (с. 24 и 79 сл.):

Толкование слова состоит из (обязательного) инварианта и (факультативных) уточнений и трансформаций.

Мы исходим из предположения, что смысл слова как целого может быть задан посредством семантического инварианта, передающего его суть, смысловой стержень: а смыслы отдельных словоупотреблений получаются посредством разного рода операций над инвариантом.

г512: Синонимы.

Маленький ребенок путает антонимы, для него это еще синонимы (ср. В. Бибихин. Узнай себя, с. 97—100, или Слово и сов., с. 152—54). а утонченный писатель не путает и синонимов, для него это уже антонимы. «В языке обогащенном умными авторами». сказал Карамзин, «в языке выработанном не может быть синонимов: всегда имеют они между собою некоторое тонкое различие, известное тем писателям, которые владеют духом языка, сами размышляют, сами чувствуют, а не попугаями других бывают.» — из заметки о богатстве языка. А вот Соссюр, отрывок 3342.5:

Если бы лингвистика была систематизированной наукой, а она могла бы стать ею без всякого труда, но до сих пор она таковой не является, одним из первейших ее положений было бы следующее: невозможность создания синонимов следует признать наиболее абсолютным и примечательным свойством языка при рассмотрении всех проблем, относящихся к знаку.[64]