Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Если бы я писал дневник, то, вероятно, постоянно записывал в него слова: мне было это чуждо, я ни с чем не чувствовал слияния, опять, опять тоска по иному, по трансцендентному. Всё мое существование стояло под знаком тоски по трансцендентному.

Верно было бы сказать, что у меня есть напряженная устремленность к трансцендентному, к переходу за грани этого мира. Обратной стороной этой направленности моего существа является сознание неподлинности, неокончательности, падшести этого эмпирического мира.

Когда пробудилось мое сознание, я сознал глубокое отталкивание от обыденности. Но жизнь мира, жизнь человека в значительной своей части эта обыденность, то, что Гейдеггер называет das Man. Меня отталкивал всякий человеческий быт, и я стремился к прорыву за обыденный мир. — Меня притягивает всегда и во всём трансцендентное, другое, выходящее за грани и пределы, заключающее в себе тайну.

(предисловие, гл. 1 и 2, разд. Одиночество). Но противники пошлости и обыденности не понимают, что нет ничего обыденнее и пошлее их тяги к иному. „Она хотела не только в книгах и в театре видеть иную жизнь, ей и свою хотелось сделать особенной, не похожей на ту. которую она отказывалась разделить.“ „Мария Потаповна мечтала об „ином“ и всюду это „иное“ выискивала.“ — Тамара Иванова, О себе самой (Мои совр., с. 495 и 520) — это был простой человек, не чета Набокову или Бердяеву, но как раз „простые люди“, по слову Гончарова[66], „не любят простоты“. (↓1: Русская тяга к иному. — 2: „Символически воспринимать действительность“. — 3: „Нищета пошлого слова“.)

г722: Из языка инакости.