Толкуя слово: Опыт герменевтики по-русски

Правило „Если никто (в отдельности), то все (как один)“ это вид правила „Если и только если никто, то иной“, а еще один вид — „Если никто (другой), то я сам“, „сам“ и есть не кто другой. Свободны все как один, свобода у своих, но я сам тоже свободен, единственный я-для-себя, ср. „ЙЙЙсвободу я понимаю как возможность быть в себе…“ из дневниковой записи Пришвина под 25.12.1918. Эпиктет продолжает (4.1.130): „Следовательно, тело — чужое, части его — чужое, имущество — чужое. Значит, если ты станешь испытывать привязанность к чему-нибудь из этого как к своему, то понесешь наказание, которого заслуживает домогающийся чужого.“[86] Наращивание силы, мощи ведет к родовой свободе, а к личной свободе ведет отказ от неосуществимых желаний, самоограничение, самоотчуждение, ср. свобода от чего „независимость“, свободный как „незанятый, пустой“. „Ведь свобода обретается не исполнением того, чего жаждут, но подавлением жажды.“[87] (Беседы Эпиктета, 4.1.175), „Кроме самостеснения нет истинной свободы человеческой.“ (старообрядец К. Голубов в статье Солженицына Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни. 7) — только так, смиренно я уподоблюсь мировому человеку, который делает что хочет, или пользуется свободой. А дерзкое наращивание возможностей для исполнения своих же собственных желаний ведет к своеволию, произволу, к насилию над другими. „Своя воля страшней неволи“, „Бог — что захочет, человек — что сможет“. „Живи не как хочется, а как можется / как Бог велит“. „Кто говорит что хочет, сам услышит чего и не хочет“, „На сем свете мы в гостях гостим“, а „В гостях что в неволе“, „Неволя учит и ума дает“. „Неволя/нужда скачет, неволя/нужда пляшет, неволя/нужда песни/песенки поет“. „В тесноте люди песни поют, на просторе волки воют“. „В тесноте люди живут“ (ПРН, с. 209. 303, 829. 412, 292. 784. 828. 836. 93 и 554). Ср. „Если есть возможность говорить что хочешь, надо говорить что можешь“— концовка и заглавие одного интервью Битова; это ответ на (анти)устав Телемской обители „Делай что хочешь“ (Рабле. 1.57). О четверостишии Пушкина

Забыв и рощу и свободу.
Невольный чижик надо мной
Зерно клюет и брызжет воду.
И песнью тешится живой.

см. С. Бочаров. Своб. Пушк. с. 21–25. и М. Мурьянов, Симв. Пушк., с. 68–74.

д424: К телу, речи и уму мирового человека.

„Церковь — тело Христово“, но и ото было уже не механическое сборище людей, подчиненных чьей-то внешней и чуждой воле, но одно, предельно сцементированное гигантское тело» из рассказа С. Снегова (Жизнь до первой пурги) о колонне лагерников в пургу. «Фольклорные произведенияЙЙЙтворения одного удивительного автора, чьи бесчисленные произведения существуют в бесконечном количестве вариантов и множестве диалектных разновидностей. Этот автор — коллективная языковая личность, фольклорный социумЙЙЙ» — С. Никитина. Устн. язык. (с. 12). И Соссюр, отрывки 1285 и 1288: «ЙЙЙЯзык пребывает в коллективной душе, и этот — факт должен быть частью самого определения языка.»[88] Но и Сергей Булгаков, подводя к Богу-Слову: «Наречия различны и множественны, но язык один, слово едино, и его говорит мир, но не человек, говорит мирочеловек.» — Философия имени. 1 (Что такое слово). Стоические «общие понятия» (προλήψεις «preconceptions» — Беседы Эпиктета, 1.22) это мысли мирового человека. Розанов в Мимолетном под 4.9.1914:

ЙЙЙ

— Кто знает истину?

— Все.

— А не мудрецы?

— Все и есть мудрец: а один всегда есть только «он».

Сюда же «Истина это слово макросубъекта!» у Ухтомского (ИС, с. 464 = ЗС, с. 417) и имя *Mo¸dro-mirъ (Топоров, Элемент *MIR-, с. 45), восстановленное по топониму. В Имеславии как философской предпосылке Флоренского (1): «То, что называется здравым смыслом и что есть на самом деле всечеловеческое сознаниеЙЙЙ». ср. фрагмент 113/23d¹ Гераклита «Здравый рассудок (τò φρονεïν) — у всех общий»[89] или у Вико «Здравый смысл — это суждение без какой-либо рефлексии, чувствуемое сообща всем сословием, всем народом, всей нацией или всем родом человеческим.»[90] — одна из аксиом Новой науки (1.2.12/142). «Вся структура нормального человека держится на одном из прекраснейших достижений внутренней человеческой культуры — на здравом смысле.» — Лидия Гинзбург, из записи 1929 года. Защитником здравого смысла был Честертон, а врагом Набоков, (↓1: Набоков против здравого смысла.)

д425: К соотношению языка и фольклора.