Толлеус, искусник из Кордоса

Впрочем, Толлеусу пока хватало забот. Сделанные на заказ по человеческому образу и подобию руки для Паука неожиданно вызвали кучу проблем. Во-первых, из-за изменившегося центра тяжести голем ощутимо клевал носом. Чудесный артефакт помог, но не сразу: искусник потратил очень много времени, прежде чем сумел «объяснить» бестолковому амулету, что бадья должна располагаться ровно. Пришлось усложнить конструкцию искусной сферой по поверхности металлических дуг, но зато теперь даже на наклонных поверхностях старик сидел внутри ровно относительно земли.

Второй проблемой новых конечностей оказалось их управление. Самой рукой худо-бедно двигать получалось, но пальцы оказались Толлеусу «не по зубам». Потратив целый день, он понял лишь одно: так ничего не выйдет. Требовалось что-то другое.

Пожав плечами, искусник съездил к Маркусу и изложил свою проблему. В самом деле: почему только у него одного должна болеть голова? Пускай Империя помогает — нельзя все спрашивать лишь с одного старика, пусть даже главного конструктора. Посол пообещал подумать и сообщить результаты вечером.

Когда наступили сумерки, черная карета посольства подкатила к мастерской. Профессор Искусства выглядел немного расстроенным. У него в коллекции нашлось весьма интересное плетение, которое называлось «Призрачная длань». Оно формировало невидимую руку, послушно повторяющую на расстоянии все движения конечности искусника. При этом ее сила зависела не от мускулов человека, а от количества потраченной маны. Штука очень удобная. Если бы не турнир, то это решение было бы идеальным. Однако, по правилам соревнований големы должны были все делать сами, без помощи своих поводырей. То есть, на окружающий мир Паук должен был воздействовать только своей материальной сущностью. Если же предполагалось использовать Искусство, то все плетения требовалось активировать перед стартом. Даже защитную сферу, которую сделал старик для спасения своего бренного тела, придется поставить заранее или не пользоваться ею вовсе.

Толлеус тоже погрустнел. Не из-за того, что оказался в тупике: мысли по решению были. Просто очень уж хотелось сделать настоящую искусственную руку, как в памятном видении. На самом деле без нее легко можно было обойтись. Она нужна, чтобы убедить себя в том, будто все необходимые знания и навыки есть, что Видения не такие уж и заманчивые, чтобы слепо гоняться за ними.

Еще до ответа посла искусник уже подумывал сделать вместо пальцев нечто попроще типа тех челюстей, которые он пытался приспособить для жевания твердой пищи, пока не изобрел чудо-ложку. Конечно, свободы движения получилось бы мало: сжал-разжал — и все. Зато приделать такую клешню не сложно. Управлять ею будет не очень удобно, но можно наловчиться. Тонкие манипуляции такой рукой тоже не сделать. Так что если снова на мостовой блеснет монетка — поднять не получится. Но отбрасывать с дороги бревна — вполне, и этого должно быть достаточно. Правда, теперь, с новым плетением от Маркуса можно было подумать еще: оно открывало интересные перспективы.

* * *

Толлеус так и не пошел ночевать в гостиницу. Когда на улице окончательно стемнело, и зажглись звезды, он вытащил во двор кресло-качалку и долго-долго сидел, вдыхая едва уловимый на свежем воздухе капустный запах. В траве трещали вездесущие сверчки. Из-за стены изредка долетали звуки ночного города: вот, стуча колесами по булыжнику, проехала чья-то повозка, вот прошли, бряцая латами, ночные стражи, вот подвыпивший горожанин где-то вдалеке заорал песню. Старик сидел с закрытыми глазами, чуть покачиваясь в кресле, и думал. В какой-то момент его все-таки нашел сон, так что проснулся искусник, лишь когда солнечный луч скользнул по глазам, вынырнув над коньком крыши. Толлеусу снились разнообразные големы, которые под музыку танцевали замысловатый танец, зажав белоснежные платочки в своих клешнях. Старик старательно аккомпанировал им, выбивая ногой ритм, и милостиво кивал головой при каждом взмахе искусственных рук, потому что концерт был для него, големы искренне старались, и получалось у них хорошо.

Музыка в ушах сменилась шумом просыпающегося города. На удивление он запомнил все детали сна. Руки у всех големов были совершенно разные, но все по-своему хороши. У одного так вообще было нечто невообразимое: ни много, ни мало — стальные мускулы! Как такое возможно, чтобы холодный металл был мягкий и твердый одновременно, надуваясь и опадая, точно живая плоть, было совершенно непонятно. Эх, чего только во сне не увидишь!

Конструкции рук других големов были гораздо понятнее. И все же самой интересной идеей Толлеусу показалась клешня, работающая с помощью плетения Маркуса. Поэтому, наскоро умывшись и позавтракав остатками вчерашнего ужина, искусник сразу же приступил к экспериментам.