Толмач

Коли зашла речь о кубинце, расскажу обещанное, то есть, почему гиды не особенно любили работать здесь, в Москве с кубинскими группами, зато обожали ездить на Кубу, сопровождая туристов и делегации из СССР. Тогда существовал некий бартерный обмен: мы поставляли кубинцам наших туристов, а они нам своих, а еще – сахар, ром, сигары (про оружие и ракеты не знаю, там были свои расчеты). В нашем отделе, как я уже говорила, для гидов заранее составлялся график работы с туристами с Острова свободы, чтобы каждый получил равное количество выходов, не смог отвертеться. При нашем искреннем, восторженном отношении к Кубе и к кубинцам вообще, конкретная работа с их туристическими группами превращалась в тяжкий труд. К тому было несколько причин. Во-первых, эти группы состояли в основном из крестьян, победителей в социалистическом соревновании по уборке сахарного тростника – сафре. Это были молодые, загорелые девушки и парни, веселые, непосредственные и, мягко говоря, мало образованные. Они обожали своего Команданте, Фиделя Кастро, верили ему беспредельно, единодушно и горячо поддерживали все его начинания. Не дрогнув, отстаивали на площадях, выслушивая многочасовые речи Лидера, страстно кричали «Бенсеремос» в заключение митингов. До приезда в Москву эти ребята никуда не выезжали за пределы своих деревень, где была простецкая хатенка, отсутствовал туалет, ванная и прочие блага цивилизации. Впервые оказавшись в европейской гостинице, они впадали в истерику (девушки) и в ярость (юноши), так как на каждом шагу им приходилось решать проблемы, далекие от точного и твердого взмаха мачете над тростником. А именно: как подняться на лифте на нужный этаж, как спускать в унитазе, как пользоваться телефоном, телевизором, а в ресторане – вилкой и ножом. Они приезжали в Москву усталые, с большим недосыпом: заслужить звание героя сафры нелегко. И ребята отсыпались здесь, в туристической поездке. Собрать их вовремя на завтрак, обед-ужин или к определенному часу в автобус на экскурсию, вечером – на дружескую встречу в заводском клубе (обязательное мероприятие в программе) и т. д., было практически невозможно. Девушки-мулатки, удивляя и забавляя прохожих, с утра и до вечера ходили в бигудях на голове. Такая была фишка, чтобы все видели: девушка себя холит и лелеет, следит за собой и рассчитывает на внимание противоположного пола. А противоположный пол, как только усаживался в автобусе, начинал раскуривать сигары. Весь день приходилось сидеть и вдыхать вместе с ними «гавану пуру» (крепкие гаванские сигары). Они не вынимали сигару изо рта, размочаливая ее до слюнявого обрубка, а потом раскочегаривали новую, возможно, позиционируя себя, как сегодня сказали бы, с любимым Команданте. Молодых борцов за урожай сахарного тростника мало интересовали художники-передвижники в Третьяковке или импрессионисты в Пушкинском. Они засыпали в автобусе под мой голос, бубнящий в микрофон второй час об истории Москвы, истории государства российского и великих достижениях зрелого социализма. Единственное место, где кубинская молодежь проявляла искренний интерес, внимание, а во взглядах сверкала мужественная слеза, был Мавзолей. Замечу, что в те времена посещение этой «пирамиды хеопса», сакрального места для советских людей, входило в программу практически всех иностранных групп, не зависимо от классовой принадлежности ее участников, мировоззрения, пусть и буржуазного, не зависимо и от вероисповедания. Нередко приходилось выстаивать очередь, чтобы попасть внутрь. Советские граждане из других городов добровольно включали в программу пребывания в Москве непременно посетить Мавзолей, отстояв очередь, посмотреть на мертвеца, который все еще был живее всех живых. Очередь начиналась чуть ли не у Боровицких ворот, шла через Александровский парк, вытекала на Красную площадь и здесь змеилась до самого входа в Мавзолей. Для иностранцев путь к цели сокращался. Старт им разрешалось начать на рубеже Исторического музея, но в пик сезона и эта привилегированная очередь могла растянуться намного дальше, тогда приходилось мелкими шажками идти с полчаса, а то и больше. Гиды в первый же сезон работы быстро усваивали опыт старших коллег: доводили группу до караула № 1, не заходили внутрь, а туристам объясняли, что их будут ждать на выходе. Смотреть на мумию не очень приятное зрелище даже один раз в жизни, хоть и впечатляющее. А десяток раз за одно лето – это уже удовольствие для мазохистов. Мы ими не были.