Том 1

Французские торговые суда оставались на ветре на расстоянии нескольких лье. Чтобы догнать их, английская эскадра должна была стать по ветру и потратить много часов, чтобы подойти ближе; можно было рассчитать, что если не произойдет никакой неожиданности, вроде порыва ветра, бури или затишья, то конвойные суда будут в безопасности. Они удалялись на всех парусах. Со своей кушетки Фьерсе мог видеть, как линейный корабль отошел от арьергарда, чтобы прикрыть отступление торговых судов. Следом за ним отправились фрегаты. Оставшиеся семь кораблей г-н Эстандюэр выстроил в боевой порядок. Англичане, рассчитывая на свой численный перевес (у них было четырнадцать кораблей), шли вольным строем — и вдруг пришли в большой беспорядок. «Лгун», увеличив скорость, приблизился к адмиральскому «Громобою»…

— Благодарю Вас, господин Фьерсе! — донесся голос начальника эскадры, — Сам граф де Турвилль не сделал бы лучше!

Странная улыбка озарила лицо кавалера. Старший офицер Кердункоф с удивлением смотрел на своего начальника… Глаза его капитана — еще недавно лихорадочно бегающие глаза больного человека — обрели таинственное спокойствие и даже смущали своим пристальным взглядом.

Между тем завязалось сражение. Это было, вероятно, около полудня. В пылу атаки английские корабли приблизились не все сразу, а один за другим; вследствие этого более легкие из них значительно опередившие тяжелые корабли, подвергались чрезвычайно сильному обстрелу, так как на них обрушился огонь всех французских орудий. Они сильно пострадали и должны были уклониться от сражения. Позже узнали, что один корабль назывался «Львом», второй «Принцессой Луизой».

— Это хорошо! — сказал старый Кердункоф, поднявшись на ют.

— Подождем, — лаконически сказал г-н Фьерсе; он продолжал лежать; под головой у него была его шелковая китайская подушка.

Действительно, большой английский корабль зашел в тыл французской эскадры и с такой яростью начал обстрел, что в арьергарде предпоследний корабль, отчаявшись в победе, вышел из строя и сдался. Последний корабль занял его место, чтобы уничтожить брешь в строю, и сражение продолжалось.

— Поистине, господин де л’Эстандюэр защищается превосходно, — восхищался старший офицер.

— Скоро и наша очередь… — возразил г-н Фьерсе. — Надо лечь в дрейф. Мы слишком удалились от боя.

Рулевой всей тяжестью навалился на рулевое колесо — и в этот момент увидел, что капитан открыл фаянсовую коробочку, вынул оттуда три пилюли и проглотил их. И, с уважением к своему капитану, рулевой подумал, как мужественно тот борется со своим недомоганием!

Между тем конвоируемые суда продолжали удаляться. Англичане находились от них под ветром на расстоянии едва трех выстрелов; они были вне себя от ярости и с остервенением атаковали начальника французской эскадры, который, в случае погони их за торговыми судами, мог своим «Громобоем» ударить им сзади…

Впрочем, три корабля из семи, а именно: «Северн», «Пылкий» и «Монарх» — сдались. Четверо остальных продолжали сражаться: адмиральский «Громобой», которым командовал Шаффольт, «Ужасный», возглавляемый графом Дюгэ, «Трезубец», руководимый кавалером д’Амблимоном, и «Неустрашимый», во главе с маркизом Водрэйлем. Окруженные неприятелем, эти четыре доблестных корабля геройски поддерживали свою репутацию и продолжали задерживать англичан, стремящихся броситься вслед уходящим торговым судам. Солнце, запятнанное кровью битвы, постепенно спускалось к горизонту, не желая освещать неизбежное поражение храбрецов, подавляемых слишком многочисленным неприятелем…

На востоке начинало темнеть. Прошел еще час. Море и небо темнели. Канонада продолжалась. Адмиральский французский корабль лишился всех своих четырех мачт. Пять вражеских кораблей с остервенением накинулись на славную руину.

На «Лгуне» паруса все еще были опущены, он слегка колыхался в волнах; по временам под порывами ветра хлопали его верхние паруса.

— Берите курс на врага! — приказал неожиданно кавалер де Фьерсе.

— Пусть извинит меня ваша милость, — осмелился возразить бравый Кердункоф, — фрегату не следует вмешиваться в борьбу линейных судов…

— Когда дело идет о чести короля, — строгим тоном сказал капитан, — нет больше ни кораблей, ни фрегатов. Всякий должен иметь врага с каждого бока.

Это было сказано с возвышенным благородством. Г-н Фьерсе продолжал лежать на своей тростниковой кушетке. Но при последних сумеречных лучах старший офицер мог видеть резко очерченное на темной подушке ужасное лицо, преображенное героизмом, лицо со сверкающим взглядом проникновенных глаз.

«Лгун» на всех парусах стремительно бросился к месту битвы.

Прошло уже семь часов с начала боя. «Громобой» почти совершенно утратил боеспособность, но все-таки упорно защищал свою честь. Его сотоварищи старались его поддержать, для спасения адмирала жертвуя собою.