Том 1

Мольер. Хорошо. После всяких безмолвных церемоний все занимают места и говорят сидя, за исключением маркизов, которые то вскакивают, то снова садятся по причине своего беспокойного нрава. «Черт возьми, шевалье, ты бы лучше полечил свои наколенники!»

Брекур. «А что?»

Мольер. «Вид у них прескверный».

Брекур. «Плоская шутка!»

Г-жа Мольер. «Ах, боже мой, сударыня! Кожа у вас ослепительной белизны, а губы огненного цвета!»

Г-жа Дюпарк. «Ах, что вы, сударыня! Не смотрите на меня, я сегодня убийственно выгляжу».

Г-жа Мольер. «Сударыня! Откиньте чуть-чуть ваш чепец».

Г-жа Дюпарк. «Фи! Уверяю вас, я сегодня ужасна! Мне самой противно на себя смотреть».

Г-жа Мольер. «Вы так прекрасны!»

Г-жа Дюпарк. «Полно, полно!»

Г-жа Мольер. «Покажитесь!»

Г-жа Дюпарк. «Ах, оставьте, умоляю!»

Г-жа Мольер. «Ну пожалуйста!»

Г-жа Дюпарк. «Ни за что!»

Г-жа Мольер. «А все-таки…».

Г-жа Дюпарк. «Я просто в отчаянии!»

Г-жа Мольер. «На секунду!»

Г-жа Дюпарк. «Ах!»

Г-жа Мольер. «Вы непременно должны мне себя показать. Я от вас не отстану».

Г-жа Дюпарк. «Какая же вы, однако, настойчивая! От вас не отделаешься».

Г-жа Мольер. «Ах, сударыня, право же, вам нечего бояться дневного света! А злые языки еще смеют говорить, что вы чем-то мажетесь! Теперь я сумею вывести их на чистую воду».

Г-жа Дюпарк. «Да я понятия не имею, как это мажутся… А куда идут эти дамы?»

Г-жа де Бри. «Позвольте сообщить вам, сударыни, приятнейшую новость: господин Лизидас только что нас оповестил, что против Мольера написана пьеса, которую будут играть знаменитые актеры».

Мольер. «Это верно. Мне даже собирались ее прочесть. Ее написал некий Бр… Бру… Броссо».[110]

Г-жа Дюкруази. «На афише стоит имя Бурсо. Но скажу вам по секрету: к ней приложили руку весьма многие, и все ждут ее представления на сцене с громадным нетерпением. И сочинители и актеры — мы все считаем Мольера нашим злейшим врагом, и мы все объединились, чтобы его уничтожить. Каждый из нас положил по мазку на его портрет, но мы все же не решились подписать под ним свои имена. Слишком много для него чести — пасть в глазах света под напором всего Парнаса. Чтобы поражение Мольера было особенно позорным, мы предпочли выбрать никому не известного, подставного автора».

Г-жа Дюпарк. «Признаюсь, я в полном восторге!»

Мольер. «Я тоже. Черт побери! Насмешник будет осмеян! Ох и влетит же ему!»

Г-жа Дюпарк. «Будет знать, как над всеми издеваться! Этот наглец не допускает, что у женщин есть разум! Он осуждает наш возвышенный слог и хочет, чтобы мы говорили языком низким!»

Г-жа де Бри. «Что язык! Он бичует наши привычки, даже самые невинные. У него выходит так, что достоинства преступны».

Г-жа Дюкруази. «Это возмутительно! Женщина ничего не может себе позволить! Зачем он не дает покоя нашим мужьям, зачем он открывает им глаза и обращает их внимание на то, о чем они сами никогда бы не догадались?»

Г-жа Бежар. «Это еще что! Он издевается и над добродетельными женщинами! Этот злобный шут называет их благонравными чертовками!»[111]

Г-жа Мольер. «Наглец! Надо его проучить хорошенько!»

Дюкруази. «Сударыня! Представление этой комедии нуждается в поддержке, актеры Бургундского отеля…».

Г-жа Дюпарк. «Пусть они не беспокоятся. Я головой ручаюсь за успех!»

Г-жа Мольер. «Вы правы, сударыня. Многие заинтересованы в том, чтобы она понравилась. Судите сами: все, кто считает, что Мольер их осмеял, не упустят случая отомстить ему и станут рукоплескать этой комедии».

Брекур(насмешливо). «Еще бы! Я лично ручаюсь за десять маркизов, за шесть жеманниц, за два десятка кокеток и три десятка рогоносцев, что они отобьют себе ладони».

Г-жа Мольер. «А как же иначе? Зачем ему нужно было их оскорблять, особенно рогоносцев? Ведь это милейшие люди!»

Мольер. «Да, черт побери, мне передавали, что ему за его комедии здорово всыплют, — все сочинители и все актеры, сколько их есть, злы на него, как сто чертей».

Г-жа Мольер. «Так ему и надо! Зачем он сочиняет злые комедии, на которые валом валит весь Париж? Зачем он так изображает людей, что каждый узнает себя? Зачем он не пишет комедии, как господин Лизидас?[112] Тогда бы не было никаких обид и все сочинители говорили бы о нем только хорошее. Конечно, на представлениях таких комедий особенной давки не бывает, но зато они хорошо написаны, а против них никто ничего не пишет, наоборот: все, кто только их ни посмотрит, горят желанием расхвалить их».

Дюкруази. «В самом деле, у меня есть преимущество: я не наживаю себе врагов, все мои комедии заслужили одобрение людей понимающих».