Через несколько дней, не получая ответа, Бибиков посылает императрице выписки из дел следственной комиссии и снова пишет.
«Всемилостивейшая Государыня!
Здесь всеподданнейше подношу экстракт произведенных дел тайной комиссии, из которых некоторые решены мною с комиссиею, а на другие осмеливаюсь испросить высочайшего Вашего указа, как то о протопопе и попах Самарских и Заинском, и о трех офицерах — Щепачеве, Черемисинове и Воробьевском, равно и подпрапорщике Буткевиче. Из решенных же приметить изволите, что некоторые определил я с публичными обрядами повесить в самых тех местах, где они преступниками жили и злодействовали, а гарнизонного солдата в Казани на Арском поле, чтоб сделать страх не только другим, но и самим гарнизонным, из коих по разным местам некоторые прегнусными предателями и злодеями себя показали. Строгость сия неминуемою по здешним обстоятельствам показалась, дабы повсюду раздалась казнь злодеям и бунтовщикам исполняемая, умеряю я число сих сколько можно меньше, хотя они все по строгости законов сему без изъятия подвергаются. Человеколюбивое Вашего Императорского Величества сердце и образ Ваших мыслей всегда за сих извергов и против строгости законов предстательствуют.
Дерзостные и глупые злодейские сочинения и все допросы показывают, что злодеи кроме буйности и злости никаких правил и ума не имеют, но при всем том злые внушения и через нескладный слог в черном народе действуют, и тем более что редко найдешь в сем краю и между чиновниками людей с просвещением и разумом, а охранные гарнизонные офицеры, буде смею сказать, своею мрачною глупостью способствуют, как из допросов Черемисинова и Щепачева, тож Буткевича усмотреть соизволите. Злодейские сочинения здесь при последней экзекуции сожжены палачом и знаки их, так называемые знамена, им же изорваны. То же самое велено от меня делать по всем местам, где оные письма и знаки случаются.
Всемилостивейшая Государыня и проч.
Александр Бибиков.
Января 29 дня 1774 г. Казань».
Отвечает Екатерина: