Том 1. Эмиль из Лённеберги и др.

В 1957 году вышла в свет повесть Линдгрен «Расмус-бродяга». В ней ожили, рассказывает писательница, «те самые бродяги, которые стучались в нашу дверь по ночам и спрашивали: „Можно мне переночевать в хлеву?“

Мы, дети, сидевшие на кухне, смотрели на этих людей вытаращив глаза. Многие из бродяг были дружелюбны, разговорчивы и добры — точь-в-точь как Оскар в моей книге. Им было что порассказать, и они мне очень нравились.

Когда я вспоминаю годы моего детства, мне кажется, что с тех пор минуло не менее ста лет. И мир так переменился с тех времен. Появись я на свет десятью годами позднее, мне бы никогда не написать эту книгу. Потому что тогда бы я ничего не знала о той доисторической эпохе, когда на проселочных дорогах странствовали бродяги; и люди ездили не в автомобилях, а в повозках, запряженных лошадьми… Во всяком случае, мое детство можно считать счастливым, и когда я писала свою книгу „Расмус-бродяга“, ощущение было такое, будто я вернулась в потерянный рай. Я вовсе не утверждаю, что этот мир был раем для меня. Как чудесно вернуться обратно, когда пишешь книгу, как чудесно снова стать ребенком в этом раю!» Линдгрен не раз возвращалась памятью к людям времен детства. Еще до книги «Расмус-бродяга» она опубликовала рассказ «Спокойной ночи, господин бродяга!», в котором ярко обрисовала встречу с рыцарем большой дороги — бродягой. Быть может, это был первый эскиз ее будущей большой книги о Расмусе.

…Вестерхага — приют, где живут сироты и дети бедняков, где обитает и Расмус. Сегодня им выдали чистые казенные рубашки, заставили старательно вымыть руки и уши. Но это внешнее благополучие в Вестерхаге не может обмануть посторонних. И женщина, приехавшая взять на воспитание ребенка, сразу замечает, что дети — несчастны.

Обо всем этом рассказывает нам Линдгрен в повести «Расмус-бродяга», действие которой относится к началу XX века. В те времена для детей создавали «дома трудолюбия» — приюты. Газеты широко рекламировали их как убежище для сирот и детей бедняков. На самом же деле в приютах детям жилось очень тяжело. Расмус бежит из приюта и готов бродить с Оскаром по дорогам. Как чудесно быть вольной птицей! Однако Линдгрен постепенно развенчивает представление мальчика о бродяжничестве. Расмус узнает, что бродяга — самое бесправное в мире существо. Ведь любой полицейский может заподозрить его в чем угодно, схватить и с пристрастием допросить о том, «что он делал в прошлый четверг». На Оскара падает подозрение в краже денег.

«Мир жесток» — вот к какому выводу приходит Расмус. Его мечты о счастливой, свободной жизни разлетаются в прах. В действительности жизнь бродяги оказалась «собачьей».

С первого взгляда может показаться, что Линдгрен написала детективную повесть. Не случайно после рассказа Расмуса о том, как два вора довели чуть ли не до смерти фру Хедберг, Оскар не верит мальчику, считая, что Расмус прочитал про все эти ужасы в приключенческой литературе. Действительно, в повести есть и ограбление кассы, и нападение вооруженных молодчиков на беззащитную женщину, погони, выстрелы, жулики и полицейские. Вместе с тем Линдгрен показывает весь ужас таинственных приключений, обрушившихся на маленького Расмуса. По-сказочному вознаграждая мальчика, писательница довольно неожиданно наделяет Оскара домиком и женой. Так у Расмуса появляются отец и мать — Оскар и его жена.

В книге Линдгрен, близкой по своему настроению к лучшим произведениям Диккенса и Твена, проскальзывает мысль о том, что обездоленные и бесприютные дети станут счастливыми, если жалостливые богачи возьмут их на воспитание. Но сама же Линдгрен показывает, как шатки эти мечты. Шведский критик Лорентц Ларссон справедливо написал о книге «Расмус-бродяга», что бродяге со шведской проселочной дороги, исчезнувшему ныне из благоденствующего общества Швеции, воздвигнут достойный памятник в образах Оскара и Расмуса.

Когда в детстве Линдгрен проходила мимо дома, в котором помещался полицейский участок городка Виммербю, ей наверняка и в голову не приходило, что когда-нибудь она расскажет о Виммербю (только называться он будет Лильчёпинг) и об этом доме. И позднее, стенографируя лекции адвоката Харри Сёдермана, она, вероятно, не думала, что его рассуждения об «особых приметах» преступника она вложит в уста одного из своих героев — Калле Блумквиста.

В это время произведения детективного жанра заполонили на Западе как кино, так и литературу. Увлечение детективами проникло и в Швецию. На стенах домов замелькали афиши американских фильмов вроде «Гангстер — полицейский». Витрины книжных магазинов запестрели названиями «Кровавая рука», «Убийца не ждет». На ярких обложках — револьверы, трупы, зверские физиономии… А в это время в Швеции издана трилогия «Суперсыщик Калле Блумквист» (1946), «Суперсыщик Калле Блумквист рискует жизнью» (1951) и «Калле Блумквист и Расмус» (1953), которая резко выделяется среди такого рода книг своей талантливостью и психологизмом.