Том 1. Очерки Боза. Мадфогские записки

По мере того как вера писателя в конечное торжество, добра все больше колебалась, обличительный голос его звучал все громче, наполнялся все большим гневом и пафосом. В 50-е годы, когда пишутся такие значительные социальные романы, как «Холодный дом», «Тяжелые времена», «Крошка Доррит», Диккенс все чаще прибегает к приему едкого шаржа, сатирического преувеличения и гротеска (Министерство Околичностей и Полипы в «Крошке Доррит»).

Ученые диккенсоведы за рубежом много писали о «статической однолинейности» («лейтмотивности») образов Диккенса. Многие персонажи в романах Диккенса, в особенности персонажи ранних его романов, действительно часто запоминаются по какой-либо одной основной характеризующей их черте — жесту, манере говорить или двигаться, повадке и т. д.

Невозможно представить себе капитана Катля без железного крючка, заменяющего ему руку. Микобер немыслим без его поговорки — «что-нибудь да подвернется». Тетушку Бетси Тротвуд нельзя себе представить иначе как прогоняющей ослов, а злодея Урию Хипа олицетворяет липкий след, который его палец оставляет на бумаге...

Изображение того или другого лица через одну характерную деталь подчеркивается и теми именами, которые Диккенс иногда дает своим героям, как лаконичную и меткую характеристику.

Называя болтливого лгуна Джинглем (от слова jingle — звенеть, тарахтеть), гробовщика — Моулдом (от mould — земля, прах), судебного крючкотвора Фэнгом ( от fang — клык), Диккенс самим именем уже предвосхищает основную черту в последующей его характеристике. Одна и та же характерная черта выступает затем не только во всем поведении героя, в его манерах, речи, внешности, но и в той обстановке, в которой он живет,— в его вещах, мебели, доме, даже утвари. Если гуманные и добрые коммерсанты в романе «Николас Никльби» зовутся Чирибль (от cheer — веселые), то и дом, в котором они живут, и улица, на которой этот дом стоит, и сад, который его окружает, дышат весельем и добродушием. Весельем и добродушием веет и от их наружности, и от принадлежащих им вещей, и даже от тех людей, с которыми они связаны. Напротив, Домби — чопорный и черствый, сухой и холодный — живет в таком же чопорном и холодном доме, как и он сам, на такой же холодной и мрачной улице, и все окружающие его вещи холодны, неприветливы, унылы, как и сам Домби.

«Однолинейность» в изображении характеров, которая в ранних произведениях Диккенса действительно превалирует, со временем все больше вытеснялась более многообразным и полным портретом, в котором психологическая характеристика становилась все более и более развернутой и тонкой. Диккенс подбирает такие реалистические детали, которые раскрывают не только существенные черты определенного социального типа, но и особенности того или другого индивидуального характера. По мере того как в сознании писателя происходили сдвиги, находившие отражение в его методе и стиле, углублялся анализ внутреннего мира героев. Диккеис показывает своих героев в более сложных и многогранных общественных отношениях. Достаточно вспомнить, с одной стороны, Пиквика, Чириблей («Николас Никльби»), Квилпа («Лавка древностей») и миссис Чик («Домби и Сын»), майора Бэгстока и миссис Скьютон («Домби и Сын»), а с другой стороны — манеру изображения Эстер Саммерсон или се матери леди Дэдлок («Холодный дом») или Стивена Блэкпула («Тяжелые времена)», Мердля или Кленнема («Крошка Доррит»).

Но как бы ни совершенствовалось портретное мастерство в творчестве Диккенса, он всегда создавал свои образы по одному художественному принципу: писатель всегда пользовался приемом контрастов и повторов, всегда подчеркивал какую-нибудь одну типическую деталь, один типический мотив, который оставался затем ведущим. Благодаря этой черте образы Диккенса приобретали четкость и наглядность и в силу своей огромной выразительности надолго запечатлевались в памяти читателя.

В зрелых романах Диккенса лейтмотив теряет характер внешней детали и начинает раскрывать сущность образа. Так у сэра Дэдлока («Холодный дом») частое повторение имени Уота Тайлора — отнюдь не механическая поговорка. Повторение это подчеркивает консерватизм Дэдлока, его боязнь социальных перемен и революционных переворотов. В поговорках Баундерби, не забывающего напоминать всем окружающим, что он «родился в канаве», и неизменно упрекающего всех рабочих в том, что они хотят есть черепаший суп золотой ложкой, заключается не только его индивидуальная характеристика. Философия целого класса метко передана через типический лейтмотив, которым писатель характеризует Дэдлока и Баундерби — этих представителей двух господствующих классов современной ему Британии.