Том 1. Повести и рассказы.

Несмотря на полемические страсти, разгоревшиеся вокруг романа после его публикации, большинство увидело в нем одно из первых крупных художественных полотен, объективно рисующих Октябрь и гражданскую войну. Но на рубеже 20-х — 30-х годов сталинское руководство, как отмечают сегодня историки, уже откровенно пошло вспять от революционных завоеваний. Ложь становилась государственной политикой. Люди превращались в винтики. Культивировались как раз те ростки, которые так тревожили В.Вересаева. Они расцветали пышным цветом, но полагалось считать, что их вроде бы и нет, а есть энтузиазм масс, есть светлое будущее, до которого рукой подать — стоит лишь побороть отчаянное сопротивление агонизирующих «врагов народа». Роман «В тупике» и подобные ему явления мешали заменять действительность мифами. Чтобы обезвредить роман, ему была создана дурная слава, родились всевозможные литературоведческие небылицы, например, об антисоветском духе романа. И он был отправлен в заточение на долгие годы.

И после романа «В тупике» В.Вересаев продолжал искать ответы на мучившие его вопросы: что ждет страну завтра, куда и как она идет? Создавалось общество, которого, — говорил он на вечере, посвященном пятидесятилетию его литературной деятельности, — «никогда в истории не было». Стремясь глубже понять новую жизнь, шестидесятилетний писатель, как вспоминал Б.Леонтьев — директор издательства «Недра», «на целую зиму отправился» «на московскую калошную фабрику «Богатырь» в Богородском. Покинув хорошую квартиру, расставшись с привычными удобствами, снял каморку в тесной квартирке рабочего. И «нанялся» на фабрику санитарным врачом. Ежедневно бывал в комсомольской ячейке завода, ходил по цехам, в общежитие. Результатом явилась целая серия произведений о советской молодежи, где симпатии автора несомненно на стороне новой интеллигенция, — рассказы «Исанка» (1927), «Мимоходом» (1929), «Болезнь Марины» (1930), роман «Сестры» (1928 — 1931). В произведениях о молодежи В.Вересаев сумел уловить многие острейшие проблемы дня, включился в шедший тогда спор о новой морали — любви, семье.

Внимательно следил писатель за современной ему советской литературой, особо выделяя М.Шолохова, М.Пришвина, И.Ильфа и Е.Петрова, В.Катаева... Как-то он с грустью сказал, что о удовольствием бы «юношествовал» вместе с литературной молодежью.

В 20-е и 30-е годы В.Вересаев отдает много сил публицистической работе. Он стремился говорить с самым широким читателем. Статья о мужском эгоизме в семье — «Разрушение идолов», — напечатанная в 1940 году «Известиями», породила горячую дискуссию. А с заметками «О культурности в быту» и «О культурности на производстве» писатель выступал по радио.

С увлечением занимался В.Вересаев и переводами, что тоже тесно связано с его настойчивым стремлением утвердить идеи «живой жизни», понять ее роль в социальном развитии человечества. Еще в гимназические годы он проявил интерес к философии и поэзии древних греков, обострившийся в конце 1900-х годов и особенно после путешествия писателя в 1910 году по Греции. Он утверждается в мысли, что мироощущение древних греков как раз и воплощало радостное единение человека о окружающей его природой — совсем в духе «живой жизни». В.Вересаев вновь, как и в юности, увлекся переводами (в 1912 году, например, вышли в свет его переводы «Из Гомеровых гимнов») и потом уже никогда не расставался с эллинской поэзией. В 1926 году был издан отдельной книгой перевод «Работ и дней» Гесиода, а в 30-е — 40-е годы писатель перевел «Илиаду» и «Одиссею» Гомера. Переводы В.Вересаева получили высокую оценку эллинистов. Академик И.И.Толстой писал в одном из писем: сделанные В.Вересаевым «переводы Сафо, Архилоха, Гесиода и Гомеровых гимнов... я считаю, по точности передачи и стилистическому чувству подлинника, лучшими переводами с древнегреческого во всей нашей русской литературе».

В середине 1920-х годов задумывает В.Вересаев и своеобразную в жанровом отношении книгу, состоящую из трех циклов: «Невыдуманные рассказы о прошлом», «Литературные воспоминания» и «Записи для себя». В этой книге, над которой он работал до конца своих дней, писатель развивал центральный мотив романа «В тупике» да и всего своего творчества — революция и нравственный облик человека, — как бы суммируя все написанное им ранее. Все три цикла проникнуты историческим оптимизмом: Октябрем 1917 года «не страница истории переворачивалась, а кончался один ее том и начинался другой», — подчеркивает писатель. Но, рассуждает он дальше, любая истина, в том числе и социально-политическая программа, теоретически относительна и только при практическом ее применении обнаруживает свою настоящую ценность. Поэтому так важно целесообразно распорядиться предоставленными революцией возможностями. Прогресс в области этической идет, естественно, медленнее прогресса социального: революция победила, а люди пока еще отягощены пережитками старого.