Том 1. Повести и рассказы.

В.Вересаев и размышляет о необходимых условиях для духовного и нравственного роста человека. И хотя он опять напоминает, что человек — дитя природы, что рассудочность, пришедшая с цивилизацией, подавила в нем многие светлые задатки, но акцент делает на другом: мы еще очень мало знаем о заложенных в человеке потенциальных силах. Нужно раскрепостить здоровую часть «природного», инстинктивного в человеке, подавленную разумом, и одновременно помочь людям постепенно изживать в себе хищнические начала. И здесь могучую роль предстоит сыграть искусству, науке, вообще культуре, которые должны стать главным оружием победившей революции.

Когда-то на заре своей литературной деятельности В.Вересаев больше всего рассчитывал на моральное совершенствование человечества. Позже он пришел к выводу, что без революционного слома действительности не обойтись, но ему должен предшествовать долгий период воспитания народа. И после Октября писатель продолжает считать, что создание общества людей-братьев еще потребует огромных усилий: мало изменить государственный строй, надо изменить человека, его отношение к ближнему. Он остается верен «живой жизни», в которой теперь переставлены компоненты, — сначала революция, а потом совершенствование человека. Революционный переворот — не финал борьбы, а только начало строительства нового общества.

* * *

Еще в период работы над романом «В тупике» обратился В.Вересаев к Пушкину. В письме М.Горькому от 23 мая 1925 года он объяснял это так: «Слышал я, что вы пишете большой роман из современной жизни. Очень интересно. Трудно это сейчас почти до непреодолимости, — столько и внутренних и внешних препятствий. Первых даже еще больше. Я махнул рукою и занялся изучением Пушкина и писанием воспоминаний, — самое стариковское дело». Вскоре — в 1926 — 1927 годах — вышел четырьмя выпусками «Пушкин в жизни» и в печати разразилась буря. Вот вам и «стариковское дело»: невозможно человеку уйти от себя, не мог и В.Вересаев отказаться от поиска непроторенных дорог, чем бы он ни занимался.

Как когда-то после выхода «Записок врача» в разгоревшемся споре медики обрушились на публицистическую повесть В.Вересаева, а широкий читатель стал на ее защиту, так и теперь большинство пушкинистов возмутились «литературным монтажом» В.Вересаева, читатели же, пресса — не специально литературная, а общего профиля — как правило, встречали книгу с восторгом. Мнения были поистине крайние. «Субъективная затея» В.Вересаева, отличающаяся «критической беспомощностью и решительным отсутствием какого-либо методологического подхода», способна лишь «измельчить, даже принизить образ Пушкина — на радость и смакование обывателю», — заявляли одни. Их и слушать не хотели другие: «усердные пушкинисты», «старательные археологи могиломаны» «своими «академическими» комментариями» «отучают от Пушкина», превращая его в «музейную ценность, которую охраняют, но не читают», а вот в книге В.Вересаева «живой Пушкин встает перед читателем в ореоле легенд, окруженный пламенной любовью друзей и тяжелою злобой врагов», «часто противоречивый, но неизменно обаятельный»; эта «чудесная книга» «представляет высокую культурную и общественную ценность», она встречена «с громадным сочувствием обширной читательской аудиторией».

Кто же был прав — специалисты или читатели? Как ни странно, правы, думается, были по-своему и те и другие.

Можно понять пушкинистов. Книга, в подзаголовке которой значилось «Систематический свод подлинных свидетельств современников», воспринималась специалистами как научное исследование, опирающееся на документы и исторические факты. И в этой точки зрения в работе В.Вересаева виделось немало явных слабостей: ряд свидетельств современников о Пушкине ненадежен, а исследовательский анализ попросту отсутствует, автором сделан лишь монтаж отрывков из воспоминаний, строк из писем и других документов эпохи. Словом, как научный труд книга действительно весьма уязвима.