Том 1: Сражение в небесах + Том 2: Охотница из Аккана

— Помоги им вернуться в цивилизованные места, Кэл. Уведи их отсюда. Это мой тебе приказ. — Кинг кивнул на американцев.

— А вы? — спросил Карсон.

Кинг кивнул на далекий храм.

— Значит, ты выбрал свой путь, Сэнди? — спросил Карсон.

— Да, я выбрал свой путь.

— Тогда удачи тебе.

— И тебе тоже. Прощай.

Кинг не помнил, как перебрался через ущелье, как перешел вброд ревущий горный поток на дне его, как поднялся по крутой дороге к храму. У храма стояли охранники, вооруженные кривыми саблями. Но они только взглянули на него и тут же убежали. Кинг вошел в храм. И там, глубоко в недрах горы, он нашел теллурийский силовой поток. И снова невидимый ветер подхватил его...

ЯМА? ДА, он лежал в знакомой уже яме. Не теряя времени, Кинг выбрался из нее. Это было то самое место, где он встретил Леду, та самая река, и та гора, в пещерах которой прятались американцы. А там, за горой, была Акка, столица Аккана. Кинг направился к городу. Было утро, когда он начал свой путь. Прошел день. Сгущались сумерки. Близилась ночь. В сумерках Кинг вошел в город. Он был странно притихший, улицы безлюдны. У дворца не было даже стражи. Не оказалось ее и у покоев принцессы. Кинг тихонько открыл дверь.

В глубине слабо освещенной комнаты он услышал, как кто-то рыдает. Это плакала Авена, лежа на мягкой кушетке. Когда раздались шаги Кинга, она рывком вскинула голову.

— Кинг!

— Я вернулся, Авена. Как прошел поединок?

— Поединок не состоялся.

— Да?

— Акбад отказался от поединка, и дворяне порвали его на куски.

— О-о!..

Кинг был рад это услышать. Дуэль не состоялась. Акбад стал покойником. Да, это были хорошие новости. Но, в данный момент, и сам Акбад, и его участь не волновали Кинга.

— Где-то тут есть балкон, — сказал он. — Я заметил его в прошлый раз.

— Да, есть...

Они с Авеной вышли на балкон. Снаружи была ночь, теплая ночь Аккана, слабый ветерок и мириады ярких звезд над головой.

The huntress of Akkan, (Amazing Stories, 1946 № 2)

За завесой

СНАЧАЛА Я ПОДУМАЛ, что это какой-то трюк, поэтому встал и обошел кругом крошечную спираль, в которой пылала черная завеса. Том Кельвин попытался рассмеяться, но у него это плохо получилось. Он даже не стал вытирать потный, морщинистый от волнения лоб.

— Нет, Боб, я не дурачу тебя, — сказал он, — хотя мне жаль, что я не могу объяснить принципы его действия.

Мне не хотелось верить ему, хотя я знал, что он говорит правду, поэтому тщательно осмотрел устройство. Несколько электронных ламп, смонтированных на шасси, соединялись с финальной лампой через серию обмоток и конденсаторов. А эта финальная лампа была необычна. Ионы, испускаемые светящейся нитью, летели в две пластины, установленные точно друг против друга, а крошечные сетки образовывали туннели, в которые и влетали эти ионы. Пластины светились красноватым светом, потому что ионы били по ним.

— Это генератор, — сказал Том. — Вся штука в том, что я не знаю, что он генерирует. Уравнения утверждают, что он должен что-то генерировать, но либо уравнения ошибочны, либо ошибочны все наши научные гипотезы относительно фундаментального характера Вселенной.

— Да, знаю. Я уже слышал это от тебя.

Я мельком осмотрел спираль. Это был отрезок медной трубочки, изогнутой по кругу. Наверное, дюймов шести в диаметре. Трубка была прорезана в одном месте, а оба конца ее подключены к финальной лампе этого странного генератора.

И в этой спирали пылала черная завеса. Я знаю, что пламя не может быть черным, но оно было черным и мерцало. Крошечные точки света мерцали и дрожали на этой черной завесе. Это походило на миллионы микроскопических светлячков, запутавшихся в вырезанном куске ночи.

Сквозь завесу ничего не было видно. Я подошел поближе и присмотрелся. Свет не проходил через нее. Но у меня возникло ошеломляющее чувство, словно через нее проходило что-то другое, какая-то тонкая, неприятная вибрация, которая была доступна человеческому уху звуковых волн и, вероятно, так же не доступной для глаза. Но это нечто, чего не слышали уши и не видели глаза, воздействовало на какой-то неведомый центр в мозгу. Я отпрянул.

— Ты почувствовал это, — спросил Том.

— Да, — ответил я, оперся руками о лабораторный стол и глянул на Тома в упор. — Что это?

— Не знаю, — с несчастным видом ответил он.

Я не сводил с него взгляда, пытаясь передать им отвращение, хотя никакого отвращения на самом деле не чувствовал. Я просто испугался. У Тома Кельвина был один из самых мощных разумов, какие только видела старушка-Земля, и когда он сказал, что не знает ответов, это значило, что больше не мог их дать.

Я достал из кармана жилетки карандаш, как всегда делаю, когда поставлен в тупик. Я работаю в газете и давно уже обнаружил, что процесс вытаскивания карандаша из кармана дает мне время обдумать, какие вопросы задавать дальше. Вот я и вытащил карандаш из кармана. В своем ошеломленном состоянии я даже не понял, что делаю, пока не сунул карандаш в черную завесу.