Том 1. Стихотворения 1892-1909

На горы тихие ложилась мгла,
А деревца по склонам были нежны,
Из церкви, торопясь, домой я шла.

Со мной был крест, хранитель мой надежный,

Белели чаши лилий по пути,
Благоухал в цвету рассадник смежный.

И там, где надлежало мне пройти,

Где тесно путь сжимали две ограды,
Предстал мне юноша лет двадцати.

И, встретясь, наши опустились взгляды!

Прекрасный, он, как праотец, был наг.
Нам стало страшно, и мы были рады.

Без воли я замедлила мой шаг

И стала, прислонясь, под веткой сливы,
А он ко мне, как брат иль тайный враг:

«Агата, молвил, мы с тобой счастливы!

Я — мученик святой, я — Себастьян.
Умрем мы в муках, но в Отце мы живы!»

Взглянув, увидела я кровь из ран

И жадно впившиеся в тело стрелы,
Но был он светом белым осиян.

И тот же свет, торжественный и белый,

Вдруг от меня разлил свои лучи.
Вокруг народ столпился, город целый.

Сорвав с меня одежду, палачи

Мне груди вырвали, глумясь, щипцами
И занесли над головой мечи.

Мой спутник поддержал меня руками

(Я падала от боли и стыда),
Спускались с неба два венца над нами.

«Сестра, — спросил меня он, — ты тверда?»

И подал мне отрубленные груди.
Я как невеста отвечала: «Да!»

И к небу протянула их на блюде,

Не зная, где страданье, где любовь…
Но тут иные замелькали люди.

Исчезло все — и Себастьян, и кровь,

Означилась моя дорога к дому,
И, торопясь, пошла я дальше вновь,
Отныне обрученная святому!

Июнь 1902

Флоренция

Терцины к спискам книг

И вас я помню, перечни и списки,
Вас вижу пред собой за ликом лик.
Вы мне, в степи безлюдной, снова близки.

Я ваши таинства давно постиг!

При лампе, наклонясь над каталогом,
Вникать в названья неизвестных книг;

Следить за именами; слог за слогом

Впивать слова чужого языка;
Угадывать великое в немногом;

Воссоздавать поэтов и века

По кратким, повторительным пометам:
«Без титула», «в сафьяне» и «редка».

И ныне вы предстали мне скелетом

Всего, что было жизнью сто веков,
Кивает он с насмешливым приветом,

Мне говорит: «Я не совсем готов,

Еще мне нужны кости и суставы,
Я жажду книг, чтоб сделать груду слов.

Мечтайте, думайте, ищите славы!

Мне все равно, безумец иль пророк,
Созданье для ума и для забавы.

Я всем даю определенный срок.

Твори и ты, а из твоих мечтаний
Я сохраню навек семь-восемь строк.

Всесильнее моих упоминаний

Нет ничего. Бессмертие во мне.
Венчаю я — мир творчества и знаний».

Так остов говорит мне в тишине,

И я, с покорностью целуя землю,
При быстро умирающей луне,

Исчезновение! твой зов приемлю.

10 апреля 1901

Картины

Люблю одно