Том 1. Стихотворения 1939–1961

«Вот — госпиталь. Он — полевой, походный…»

Вот — госпиталь. Он — полевой, походный.
Он полон рванью, рухлядью пехотной.
Раненья в пах. В голову. В живот.
До свадьбы заживет? Не заживет.

Сожженные на собственных бутылках,

Вторично раненные на носилках
И снова раненные — в третий раз.
Раненья в рот. Попаданья в глаз.

Кричим. Кричим. Кричим!!! И ждем, покуда

Приходит фельдшер — на боку наган.
Убей! Товарищ командир! Паскуда!
Ушел, подлюга! На своих ногах.

Но мы не рвань, не дребезг, мы — бойцы

И веруем в счастливые концы.

И нас сшивают на живую нитку,

Сколачивают и слепляют,

Покуда рядом бухают зенитки,
Покуда нас ракеты ослепляют.

«Мои товарищи по школе…»

Мои товарищи по школе
(По средней и неполно-средней)
По собственной поперли воле
На бой решительный, последний.
Они шагали и рубили.
Они кричали и кололи.
Их всех до одного убили,
Моих товарищей по школе.

Мои друзья по институту —

Юристы с умными глазами,
Куда не на
                не лезли сдуру
С моими школьными друзьями.
Иная им досталась доля.

Как поглядишь, довольно быстро
Почти что все
                   вернулись с поля
Боев.
             Мои друзья юристы.

«Вы — гонщики, а мы — шоферы…»

Вы — гонщики, а мы — шоферы.
Вы ставили рекорды. Мы везли.
Мы полземли, хоть, может быть, не скоро,
Свезли в другие полземли.

Покуда на спидометре нулями

Тряслись пред вами горы и холмы,
В смоленские болота мы ныряли,
В мазурских топях
                              выныривали мы.

Покуда по асфальту вас носило,

К полутораста лошадиным силам

Не в спорте, а в труде или в бою
Мы добавляли силушку свою.

Выталкивали чертову полуторку

Из бесовых, промокших грейдеров.
Нам даже нравилось на этой каторге.
Ведь лихо было! Лихо. Будь здоров!

БЕСПЛАТНАЯ СНЕЖНАЯ БАБА

Я заслужил признательность Италии,
Ее народа и ее истории,
Ее литературы с языком.
Я снегу дал. Бесплатно. Целый ком.

Вагон перевозил военнопленных,

Плененных на Дону и на Донце,
Некормленых, непоеных военных,
Мечтающих о скоростном конце.

Гуманность по закону, по конвенции

Не применялась в этой интервенции

Ни с той, ни даже с этой стороны.
Она была не для большой войны.

Нет, применялась. Сволочь и подлец,

Начальник эшелона, гад ползучий,
Давал за пару золотых колец
Ведро воды теплушке невезучей.

А я был в форме, я в погонах был

И сохранил, по-видимому, тот пыл,
Что образован чтением Толстого
И Чехова, и вовсе не остыл.
А я был с фронта и заехал в тыл
И в качестве решения простого
В теплушку — бабу снежную вкатил.

О, римлян взоры черные, тоску

С признательностью пополам мешавшие
И долго засыпать потом мешавшие!

А бабу — разобрали по куску.

«Невоевавшие военные…»