Том 1. Стихотворения

В декабре 1917 г. Есенин резко воспринял «Елушку-сестрицу...», равно как и статью Р. В. Иванова-Разумника в Ск-2, в которой давалось чуждое ему истолкование творчества и его, и Н. А. Клюева. «То единство, которое Вы находите в нас, только кажущееся», — писал он Р. В. Иванову-Разумнику в конце декабря 1917 г. и утверждал: Клюев «за последнее время сделался моим врагом». Расхождение с Клюевым включало в себя целый комплекс сложно переплетенных между собой творческих проблем, социально-политических идей и личных отношений. На один из первых планов для Есенина выдвинулся, например, вопрос о сути и цели творчества, главным упреком Клюеву звучат слова, что он «только изограф, но не открыватель», т. е., по мысли Есенина, способен лишь восстанавливать былое, но не создавать новое. Это было связано и с разными представлениями о том, что собой должно представлять Слово, с которого, по их мысли, должен начаться Новый Мир, кому дано его высказать, должно ли это Слово лишь «золотиться» (то есть являть собой пусть очищенное и обновленное, но старое) или «проклевываться из сердца самого себя птенцом» (то есть рождаться внове, быть новым). Да и само понимание Нового Мира тоже было разным: будет ли это вновь восставшая из небытия Белая Индия — избяное царство с патриархальными установлениями, к которому притекут племена и народы, или же это будет Новая, Иная Земля, Инония, тоже земля крестьянская, но заново обустроенная крестьянством, поднятая, взращенная и изукрашенная силой его вольного труда. Есенин, рисуя Инонию, прежде всего подчеркивал то, что там «живет божество живых». Главное, что поэт обещал: «Уведу твой народ от упования» (т. е. от надежды на чудо), «Дам ему веру и мощь», а источником всего сущего в этой утопической Инонии, «Верую» ее народа, ее гимном считал слова: «Наша вера — в силе, Наша правда — в нас». Но по Клюеву, и сущность обновления, и его цель, и те формы, которые должна была обрести новая жизнь, были иными (см. прим. к «Тучи с ожерёба...»).

Об этих принципиальных творческих расхождениях с Клюевым говорил Есенин с Блоком 3 января 1918 г., когда назвал Клюева «черносотенным» и объяснял: «Это не творчество, а подражание (природе, а нужно, чтобы творчество было природой...)» (Восп., I, 177). Это же, видимо, продиктовало ему и изменения в тексте данного стихотворения — снятие заголовка и эпиграфа (подробнее см.: Азадовский К. М. «Николай Клюев», Л., 1990, с. 160–200).

...сродник наш, Чапыгин... — С Алексеем Павловичем Чапыгиным (1870–1937) Есенин познакомился вскоре после своего приезда в Петроград в 1915 г. Выходец из крестьянской семьи, самоучка, многие годы проработавший подмастерьем и маляром, А. П. Чапыгин уже обрел к тому времени известность как писатель, автор книги рассказов и повести «Белый скит». В 1926 г. он свидетельствовал: «С. А. любил меня, но всегда избегал часто видеться... Познакомились мы с С. А. в редакции «Северные записки» С. И. Чацкиной, мне его представили как талантливого поэта...» (ИМЛИ). В 1917–1918 гг. печатался в Зн. тр. и ряде других изданий, к которым был близок и Есенин. Своей автобиографической повести «Жизнь моя» в журнальном варианте он предпослал эпиграф: «Посвящаю повесть о прожитых днях памяти моего друга Сергея Есенина» (журн. «Звезда», Л., 1929, № 2).