Том 1. Стихотворения и поэмы 1910-1927

Мы пили песни, ели зори
и мясо будущих времен. А вы –
с ненужной хитростью во взоре,
сплошные темные Семеновы.

Пусть краб – летописец поэм,
пусть ветер – вишневый и вешний.
А я его смачно поем,
пурпурные выломав клешни!

привязанные к колесу
влачащихся дней и событии,
чем бить вас больней по лицу,
привыкших ко всякой обиде?

О если бы ветер Венеции,
в сплошной превратившийся вихрь
сорвав человечий венец их,
унес бы и головы их!

О, если б немая кета
(не так же народ этот нем ли?)
с лотков, превратившись в кита,
плечом покачнула бы землю!

Окончатся праздные дни…
И там, где титаны и хаос,
смеясь, ради дальней родни,
прощу и помилую я вас.

Привязанных же к колесу,
прильнувших к легенде о Хаме, –
чем бить вас больней по лицу,
как только не злыми стихами?!

1919

Олений клич

Скорей, завистник мой, свой нож иззубривай!
Во сне качается мой рог изюбревый,
во сне качается, во тьме кончается,
кровавой каплею в конце венчается.

1920

Заржавленная лира

1

Осень семенами мыла мили,
облако лукавое блукало,
рощи черноручье заломили,
вдалеке заслушавшись звукала.

Солнце шлялось целый день без дела.
Было ль солнца что светлей и краше?..
А теперь – скулой едва прордело,
и – закат покрылся в красный кашель.

Синий глаз бессонного залива
впился в небо полумертвым взглядом.
Сивый берег, усмехнувшись криво,
с ним улегся неподвижно рядом…

Исхудавший, тонкий облик мира!
Ты, как тень, безмочен и беззвучен,
ты, как та заржавленная лира,
что гремит в руках морских излучин.

И вот –
завод
стальных гибчайших песен,
и вот –
зевот
осенних мир так пресен,
и вот –
ветров крепчайших рев.
И вот –
гавот
на струнах всех дерев!

2

Не верю ни тленью, ни старости,
ни воплю, ни стону, ни плену:
вон ветер запутался в парусе,
вон – волны закутались в пену.

Пусть валится чаек отчаянье,
пусть хлюпает хлябями холод –
в седое пучины качанье
бросаю тяжелый стихов лот.

А мы на волне покачаемся,
посмотрим, что будет, что станет.
Ведь мы никогда не кончаемся,
мы – воль напряженных блистанья!

А если минутною робостью
скуют нас сердца с берегами –
вскипим! И над синею пропастью
запляшем сухими ногами.

3

И, в жизнь окунувшийся разом,
во тьму жемчуговых глубин,
под шлемом стальным водолаза
дыши, и ищи, и люби.

Оксана! Жемчужина мира!
Я, воздух на волны дробя,
на дне Малороссии вырыл
и в песню оправил тебя.

Пусть по дну походка с развальцем,
пусть сумрак подводный так сыр,
но солнце опалом на пальце
сияет на синий мир.

А если не солнцем – медузой
ты станешь во тьме голубой, –
я все корабли поведу
за бледным сияньем – тобой.

4