Том 1. Стихотворения и поэмы 1910-1927

Темной зеленью вод бросаясь
в занесенные пылью глаза,
он стоит между двух красавиц,
у обеих зрачки в слезах.

Но не любит тоски и слез он,
мимолетна – зари краса.
На его засвежевший лозунг
развиваются паруса.

От его молодого свиста
поднимаются руки вверх,
на вдали зазвучавший выстрел,
на огонь, что светил и смерк.

Он всему молодому сверстник,
он носитель безумья брызг,
маяками сверкают перстни
у него на руках из искр.

Ополчись же на злую сушу,
на огни и хрип кабаков, –
Океан загляни нам в душу,
смой с ней сажу и жир веков!

3

Он приставил жемчужный брегет
к моему зашумевшему уху,
и прилива ночного шаги
зазвучали упорно и глухо.

Под прожектор, пронзающий тьму,
озаряющий – тело ль, голыш ли? –
мы по звонкому зову тому
пену с плеч отряхнули – и вышли.

И в ночное зашли мы кафе –
в золотое небесное зало,
где на синей покатой софе
полуголой луна возлежала.

И одной из дежурящих звезд
заказав перламутровых устриц,
головой доставая до люстры,
он сказал удивительный тост:
«Надушен магнолией
теплый воздух Юга.
О, скажи, могло ли ей
сниться сердце друга?

Я не знаю прелестей
стран моих красавиц,
нынче снова встретились,
к чьим ногам бросаюсь».

И, от горя тумана серей,
он приподнялся грозным и жалким,
и вдали утопающий крейсер
возвестил о крушении залпом.

Но луна, исчезая в зените,
запахнув торопливо жупан,
прошептала, скользя: «Извините».
И вдали прозвучало: «Он пьян».

[1919]

Новое утро

Как на рассвете видеть странно
богов с седою бородой!..
Их океан – большая ванна
с позеленевшею водой.

Но лжет виденье Иоанна!
Наш бог – живой и молодой…

И не от вешнего угара
кружится сладко голова –
то курят ангелы сигары,
слагая новые слова.

Моя нетвердая походка,
звеня, уносит плиты прочь.
«Уйдите, старая кокотка,
вчера увянувшая ночь!»

Ничьих свиданий на рассвете
несмелый шум не шелестел,
пока черемуховый ветер
не сбросил брызги на листе.

И воздух стал – нежнее шелка,
прильнув к плечам, прильнув к домам,
а соловей его исщелкал
и в клочья ветер изорвал!

Мне в утреннем душистом хламе
зарыться сладко в сон и в тишь,
но солнце, – рыжими хохлами
сверкая, захохочет с крыш.

Пока же мир поет: «Осанна!» –
пока никто не увидал, –
скорее – в небеса, Оксана,
навек, навек и без следа!

Чернеют голоса рабочих,
цепляясь в небо, лезет дым,
и скверною зловещих бочек
изруган запах резеды…

И вот бредут комочки ваты, –
о, сколько этим лицам лет?!
«Вы вечно, вечно виноваты:
мы вновь остались на земле!»

1919

Единственный житель города

(Мировая поэма)

А если песня, над нами вспархивая,
звенела – вольна и дика,
вы все говорили, что это анархия
взметает тело стиха!

1