Том 1. Волшебный рог бюргера. Зеленый лик

В течение продолжительного времени терпеливо наблюдал я за довольно многочисленным выводком этих существ; они неустанно старались «приносить пользу», не покладая рук трудились «во благо ближнего»: устраивали собрания «с целью просвещения домашней прислуги», ночами напролет вязали для «голеньких несчастных негритят» теплые омерзительные гетры, со слезами умиления на глазах раздавали «падшим братьям и сестрам» дрянные миткалевые перчатки и дешевые протестантские молитвенники, ну и, конечно, в поте лица своего насаждали повсюду нравственность и мораль... А сколько «священных обязанностей» повесили они на шею бедному, погрязшему в грехе человечеству! С каким неистовым пылом увещевали они нас, своих заблудших сограждан, собирать станиоль, бутылочные пробки, старые газеты, какие-то кости, когти и прочий хлам, ибо «все должно быть впрок»!..

Поразительно, но эти добродетельные самки непрерывно плодились, к тому же их мозги ни в чем не уступали их утробам: они были постоянно беременны новыми благотворительными начинаниями, миссионерскими обществами, бесконечными сборами пожертвований «в пользу малоимущих слоев населения» и прочее в том же духе. Короче, эта отвратительная «Армия спасения» расползалась по миру подобно моровой язве... Ну а когда я увидел, что эти ханжи, стремясь во что бы то ни стало наставить на путь истинный падшее человечество, разбавляют сточной зловонной жижей «нравственного» просветительства священные мистерии сакральных текстов, чаша гнева моего переполнилась... Но не тут-то было!..

Одна из них — белобрысая «немецкая» тварь, великолепный экземпляр вендо-кашубо-ободритских кровей — уже лежала у меня под ножом, как вдруг обнаружилось, что она... Как это у них говорится? Ах да — в положении, и древний закон Моисея заставил меня отступить...

Я изловил вторую, десятую, сотую, и все они... уже вынашивали потомство!

Я засел в засаду, я ждал дни и ночи, как истекающий голодной слюной пес на ловле раков, и счастье мне наконец улыбнулось: улучив момент, я выкрал ее сразу после родов...

Это была прилизанная на прямой пробор саксонская стерва с водянисто-голубыми глазами мечтательной гусыни.

В течение девяти месяцев я строго выдерживал ее в полнейшей изоляции — так, на всякий случай, хотел убедиться, что она выметала весь свой помет, да и, честно говоря, опасался: а что, если эта любвеобильная популяция размножается непорочным зачатием или как глубоководные моллюски и простейшие — «делением»?..

И ведь надо же, не уследил: за те считанные часы, когда за ней не наблюдали, она умудрилась-таки разродиться толстенным томом «Сердечное слово, или Смиренное напутствие моим юным немецким сестрам в благословенную пору вступления оных в общество взрослых».

Хорошо, что я вовремя обнаружил эту сентиментальную мерзость и немедленно испепелил новорожденное «Сердечное слово» в неистовом пламени кислородно-водородной горелки!..

Но вот наступил долгожданный миг, и я, отделив протестантскую душу от тела, поместил ее в герметический сосуд, однако завершить эксперимент мне так и не удалось... Однажды мои ноздри уловили невесть откуда взявшийся запах козьего молока; предчувствуя недоброе, я бросился к вибратору Герца, который почему-то отказал, но было уже поздно: anima pastoris бесследно исчезла, улетучилась, воспарила в небеса...

Уловить дистиллированную душу, увы, практически невозможно, но ваш бедный учитель, дети мои, все же попытался...

Не теряя понапрасну время, я сразу прибегнул к самым сильным средствам. В качестве приманки мною было использовано то, перед чем не устояла бы ни одна добродетельная христианка, а уж благоверная пасторская овечка и подавно: пара дамских панталон из нежно-розовой бумазеи с фирменным клеймом «Лама», резной скребок слоновой кости для чесания спины, ну и, конечно, поэтический альбом в роскошном переплете из ядовито-голубого бархата с вычурными золотыми уголками и помпезными застежками... Все эти сокровища я сложил на подоконник и стал ждать... Какое там, это ничтожество, дорвавшееся до звезд, видимо, всерьез уверовало в свое «чудесное вознесение» и даже не снизошло до того, чтобы взглянуть на сии причиндалы!

Попробовал сбить с нее гонор магическими приемами оккультной телепатии, так эта одержимая преисполнилась еще большего рвения... И уж теперь-то, — маэстро от волнения стал задыхаться, — она непременно дойдет до самых отдаленных уголков космоса, проповедуя какое-нибудь свое «Сердечное слово» и обучая наивных, не тронутых цивилизацией планетных духов инфернальным навыкам женского рукоделия.

А сегодня, сегодня, дети мои, пасторская душонка решила наставить на путь истинный самого Сатурна... И для начала — задобрить, видать, хотела — напялила на старого грешника, без зазрения совести сожравшего в свое время собственных детей, кружевной воротничок, который сама и связала в благостном порыве христианского милосердия. Теперь у Сатурна второе кольцо - с кокетливыми фестончиками!!!

После такого кощунства жизнь моя утратила всякий смысл.