Том 10

Переходим теперь ко второй группе еще более потрясающих известий, касающихся захвата Севастополя. Первое сообщение об этом событии, полученное в Лондоне из Бухареста по телеграфу, было отправлено оттуда 28 сентября. В нем говорилось, что Севастополь захвачен союзниками в результате комбинированной атаки с моря и с суши. Это сообщение якобы поступило с французского парохода, отправленного из Севастополя в Константинополь с этим известием и повстречавшего в море другой французский пароход, шедший в Варну. Если, как утверждают, захват крепости имел место 25 сентября, известие об этом могло достигнуть Варны в ночь с 26-го на 27-е и быть доставленным в Бухарест 28-го к полудню, поскольку расстояние между Варной и Бухарестом, представляющее приблизительно 100 миль, покрывается курьером за 24 часа. На этом сообщении и было построено обращение Бонапарта к Булонскому лагерю, которое мы приводим в другом месте. Но оказывается, что до 30 сентября в Бухарест не прибыл ни один курьер. Второе сообщение о падении Севастополя, хотя и отличающееся некоторым правдоподобием с географической точки зрения, было отправлено из Бухареста лишь в тот день, когда Бонапарт читал свое обращение. Эта телеграмма, полученная австрийским правительством 1 октября в 6 часов вечера и переданная в «Times» австрийским послом в Лондоне 3 октября, опубликована в «Мошхеиг» от того же числа с таким комментарием:

«Это сообщение передано французскому правительству г-ном де Буолем, который поручил г-ну Гюбнеру поздравить французского императора от имени австрийского императора со славной победой, одержанной французским оружием в Крыму».

Следует отметить, что это важное сообщение целиком построено на устном заявлении курьера, посланного из Константинополя к Омер-паше, каковой курьер, не застав Омер-паши в Бухаресте, выехал в Силистрию, где находился тогда штаб Омер-паши. По словам этого курьера, Севастополь взят, 18000 русских убито, 22000 в плену, форт Константина разрушен, остальные форты и 800 орудий захвачены, шесть русских военных кораблей потоплены, а князь Меншиков отошел в глубь бухты с уцелевшими кораблями и заявил, что он скорее взорвет их, чем сдастся. Союзники якобы дали ему 6 часов на размышление. В Константинополе в течение десяти дней будет иллюминация.

Судя по тому, что мы узнали о русских фортификациях на Аландских островах и после успехов союзников на Альме, сдача Севастополя за такой короткий срок, как одни сутки, не представляется невероятной. Но можно ли себе представить, что армия в 50000 человек, которой счастливо удалось, потерпев поражение, сохранить почти всю свою артиллерию и во главе которой стоит один из наиболее отважных русских командиров, проявивших себя за время этой кампании, можно ли себе представить, что такая армия сложит оружие после первого нападения на город? И все же эта война отмечена такими невероятными и необычными чертами, что мы должны быть так же готовы «идти от неожиданности к неожиданности», как сам Наполеон, когда он получил в 1807 г. донесение Себастиани из Константинополя. Союзники сделали все, что могли, на протяжении этой войны, чтобы подготовить себе неслыханное поражение. Почему же судьбе не преподнести им ни с чем не сравнимый триумф? История никогда не обходится без иронии; она может быть захотела преподнести миру такое любопытное зрелище, как заточение в скромной башне на Босфоре того старого московитского Родомонта[289], который только год назад покинул столицу «умирающего человека», в гордой уверенности, что он сможет проглотить всю его империю. Какое жестокое наказание для гордого и надменного Меншикова, зачинщика и инициатора этой войны, вернуться в Константинополь в качестве пленного!

Если турецкий курьер говорил правду, история крымской кампании может быть выражена в весьма немногих словах: 14 и 16 сентября армия, не встречая сопротивления, высадилась у Старого форта; 19-го она двинулась в поход; 20-го она выиграла сражение на Альме и 25-го захватила Севастополь.