Том 10

Пресса наводнена большим количеством праздной болтовни относительно «воинственных приготовлений» Кошута и его предполагаемых «передвижений». Между тем я случайно слыхал от одного польского офицера, который едет в Константинополь и советовался об этом с Кошутом, что экс-правитель уговаривал его не покидать Лондон; Кошут высказался отнюдь не одобрительно о возможном участии венгерских и польских офицеров в теперешней турецкой войне, ссылаясь на то, что они вынуждены будут либо пойти под знаменем Чарторыского, либо отречься от своей христианской веры; первое, как он считает, противоречит его политике, второе — его принципам.

Впечатление, которое произвело мастерское разоблачение г-ном Дизраэли политики правительства, было столь глубоким, что «кабинет всех талантов» счел нужным сделать запоздалую попытку замять все дело посредством маленькой комедии, которая была разыграна министрами и г-ном Юмом в среду на утреннем заседании палаты общин. Лорд Пальмерстон закончил свой беспомощный ответ на эпиграмматическую альтернативу, выдвинутую г-ном Дизраэли — болезненная «доверчивость» или предательское «попустительство», — тем, что апеллировал от оппозиции к беспристрастному приговору страны; на долю же г-на Юма выпало — отвечать от имени страны подобно столяру Снагу, который играет роль льва в «жесточайшей смерти Пирама и Тисбы» [Шекспир. «Сон в летнюю ночь», акт I, сцена 2. Ред.]. Г-н Юм на протяжении всей своей парламентской жизни стремился сделать оппозицию приятной, сносил поправки с том, чтобы потом взять их обратно, и представлял собой так называемую независимую оппозицию, которая всегда стоит в арьергарде любого министерства вигов и неминуемо приходит ему на выручку, лишь только его официальные сторонники обнаруживают признаки колебания. Юм — величайший парламентский «гаситель» par excellence [по преимуществу. Ред.]. Он — не только старейший член парламента, но еще и независимый член парламента, и не только независимый, но еще и радикал, и не только радикал, но еще и педантичный, всеми признанный Цербер государственного кошелька; его миссия — позволять фунтам исчезать незаметно, в то время как ведутся препирательства из-за доли фартинга.

В первый раз за все время своей парламентской деятельности, как торжественно заявил г-н Юм, он берет слово не для того, чтобы осудить проект государственного бюджета, а для того, чтобы его одобрить. Это необыкновенное событие, как он не преминул заметить, должно служить неопровержимым доказательством того, что министерство не напрасно апеллировало к здравому смыслу страны, после незаслуженных клеветнических обвинений оппозиции, и что с него должно быть торжественно снято обвинение в доверчивости и попустительстве. Его доказательства были характерны. Чтобы спасти министров от альтернативного обвинения в доверчивости или попустительстве, — он доказывал доверчивость министров в их переговорах с Россией. Он понял, следовательно, истинный смысл апелляции лорда Пальмерстона. Все, чего министерство добивалось, было снятие обвинения в предумышленном предательстве. Что касается доверчивости, то разве сам великолепный сэр Джемс Грехем не сказал уже, что «в благородных душах не легко зарождаются подозрения»? Так как угрожающая война является следствием дипломатических промахов самих министров, то она является, естественно, их войной, и поэтому они, по мнению г-на Юма, больше чем кто-либо способны успешно вести ее. По мнению г-на Юма, относительная незначительность предлагаемого военного бюджета является убедительнейшим доказательством масштабов предполагаемой войны. Лорд Пальмерстон, разумеется, поблагодарил г-на Юма за вынесенный им от имени страны приговор и в награду осчастливил своих слушателей рассуждением о государственных документах. По его мнению, документы не должны быть представлены палате и стране, пока дела не запутаются до такой степени, что опубликование утратит всякий смысл. Вот вся запоздалая мудрость, на которую коалиционное министерство, по зрелом размышлении, оказалось способным. На долю его руководителя лорда Пальмерстона досталась задача не только ослабить впечатление от речи противника, но и свести на нет действие своей собственной театральной апелляции от палаты к стране.

Во вторник вечером г-н Хорсфолл, член парламента от Ливерпуля, сделал следующий запрос:

«Действительно ли договоры с иностранными государствами или шаги, которые правительство ее величества собирается предпринять в случае войны, будут носить такой характер, что смогут эффективно помешать каперским судам снаряжаться против британского флота в нейтральных портах?»

Ответ лорда Пальмерстона гласил:

«Достопочтенный джентльмен и палата должны сами понимать, что на такой вопрос, при теперешнем положении вещей, не может последовать разъясняющий ответ».

Газета «Morning Post»[74], собственный moniteur [официальный вестник. Ред.] Пальмерстона, замечает по поводу этого ответа своего хозяина следующее: