Том 10

«Благородный лорд не мог дать иного ответа (как бы хорошо правительство ни было знакомо с этим делом), не входя в обсуждение самого щекотливого и трудного вопроса, который в настоящее время, быть может, и составляет предмет переговоров. Если хотят, чтобы этот вопрос был благоприятно разрешен, нужно довериться естественному чувству справедливости держав, которые не пожелают в наш цивилизованный век вновь оживить узаконенное пиратство».

С одной стороны, орган лорда Пальмерстона объявляет, что «трудный вопрос», о котором идет речь, составляет предмет происходящих в данный момент переговоров, с другой стороны, что в его решении надо довериться «естественному чувству справедливости» заинтересованных держав. Если хваленый договор о нейтралитете между Данией и Швецией не был продиктован с. — петербургским кабинетом, то он должен, само собой понятно, содержать запрещение этим государствам снаряжать в своих гаванях каперские суда. В действительности же весь вопрос может касаться только Соединенных Штатов Америки, так как Балтийское море предполагается занять английскими линейными кораблями, а Голландия, Бельгия, Испания, Португалия и итальянские гавани Средиземного моря находятся целиком в руках англичан и французов. Какова же, по мнению с. — петербургского кабинета, может быть роль Соединенных Штатов в случае, если турецкая война приведет к войне между Англией и Россией? Мы имеем возможность дать на этот вопрос точный ответ на основании одной депеши, которую Поццо-ди-Борго послал осенью 1825 г. графу Нессельроде[75]. Россия тогда приняла решение вторгнуться в Турцию. Как и сейчас, она намеревалась начать с мирного занятия Дунайских княжеств.

«Если предположить, что этот план будет принят», — говорит Поццо-ди-Борго, — «то было бы уместно вступить в переговоры с Портой в самом умеренном тоне и заверить ее, что если она не желает ввергнуть себя в войну, то император согласен миролюбиво уладить эти разногласия».

Перечислив все меры, которые необходимо было бы предпринять, Поццо-ди-Борго продолжает:

«Было бы желательно сообщить о всех этих действиях Соединенным Штатам Америки в знак уважения со стороны императорского кабинета и в доказательство того значения, которое он придает правильной информации американского общественного мнения и даже завоеванию его поддержки».

В случае, если бы Англия связала себя с Турцией и повела войну против России, говорит Поццо-ди-Борго,

«она» (Англия) «блокировала бы наши гавани, опираясь на свои мнимые права на море против нейтральных. Этого не потерпели бы Соединенные Штаты! И это привело бы к режим разногласиям и опасным ситуациям».

Так как, по правильному замечанию русского историка Карамзина, «в нашей» (русской) «внешней политике ничего не меняется»[76], то мы вправе допустить, что Россия в настоящий момент или, может быть, еще с февраля 1853 г. сообщает «о всех своих действиях Соединенным Штатам» и принимает все меры, чтобы склонить посредством лести вашингтонский кабинет, по крайней мере, к нейтральной позиции. Одновременно она возлагает свои надежды, в случае войны с Англией, на возможные споры о «морском праве нейтральных», которые привели бы к «резким разногласиям и опасным ситуациям» и вовлекли бы Соединенные Штаты в более или менее открытый союз с С.-Петербургом.

Раз уж я цитирую самую знаменитую из депеш Поццо-ди-Борго, то заодно приведу еще и место, касающееся Австрии. Это место и после событий, происшедших с 1825 г. в Галиции, Италии и Венгрии, ничего не потеряло в злободневности.

«Наша политика», — говорит Поццо, — «требует, чтобы мы по отношению к этому государству занимали угрожающую позицию; наши приготовления должны убедить его в том, что, если оно предпримет что-либо против нас, над его головой разразится такая буря, какой оно еще никогда не переживало. Князь Меттерних может либо объявить туркам, что наше вступление в Дунайские княжества спровоцировано ими самими, либо же может сам, на свое усмотрение, вторгнуться в другие провинции Оттоманской империи. В первом случае — это значит, что мы уже сговорились, во втором — что придем к соглашению. Единственное, чего мы должны опасаться, это — открытого выступления против нас. Если князь Меттерних мудр, он избежит войны, если он склонен к насилию, то будет наказан. По отношению к министерству, которое попало в такое положение, как он, такое правительство, как наше, найдет, в случае необходимости, тысячу путей для того, чтобы покончить с разногласиями».