Том 10

«министры Порты из уважения к представлениям британского посла должны были засадить в тюрьму редактора греческой газеты «Telegraphe du Bosphore», который в своей газете заявил, что и английский и французский флоты скоро должны вернуться из Черного моря в Босфор. Редактор «Journal de Constantinople)) был уполномочен заявить, что оба флота продолжают оставаться в Черном море».

В знак признательности за данное ему английскими и французскими адмиралами указание русский адмирал послал 19 февраля два паровых судна для бомбардировки турок у Шефкатиля; русские паровые суда крейсируют в виду Трапезунда, в то время как союзные эскадры не имеют своих судов в Черном море, за исключением одного английского и одного французского корабля у Севастополя. Синоп и бомбардировка Шефкатиля русскими паровыми судами — вот единственные подвиги, которыми могут похвалиться союзные эскадры. Ссора между послами и адмиралами, приведшая к полному разрыву отношений между ними, — лорд Стратфорд де Редклифф отказался принять адмирала Дандаса, а Бараге д'Илье не допустил французского адмирала и его офицеров на свой официальный бал, — эта ссора имеет лишь подчиненное значение, так как дипломатические болтуны, которые чувствуют себя скомпрометированными опубликованием своих депеш в Лондоне и Париже, очевидно, стремятся во что бы то ни стало восстановить свой утерянный престиж, во сколько бы кораблей и матросов это ни обошлось.

Однако сущность вопроса заключается в том, что гласные инструкции, данные послам, были отменены рядом тайных инструкций, данных адмиралам, и что последние действительно не в состоянии выполнять противоречивые инструкции. И как могут инструкции быть иными, если им не предшествовало объявление войны? С одной стороны, им приказывают атаковать русские суда в Черном море, чтобы заставить их уйти в Севастополь, а с другой — они не должны выходить из состояния простой обороны. Наконец, если бы имелась в виду серьезная война, то как мог бы британский посол в Константинополе изображать в виде большого успеха то, что ему удалось устранить лидера военной партии в турецком правительстве Мехмед-Али-пашу с поста военного министра и заменить его «миротворцем» Риза-пашой, вручив в то же время пост главнокомандующего Мехмед-паше, креатуре Решид-паши.

Есть и другой в высшей степени важный момент. К отправке британских и французских войск приступили лишь после того, как в Лондон и Париж пришло известие, что в Албании вспыхнуло восстание греческого населения, распространившееся на Фессалию и Македонию[78]. Как показывают депеши Рассела, Кларендона и Стратфорда де Редклиффа, английский кабинет с самого начала с нетерпением ожидал этого восстания. Оно дает ему наилучший повод вмешаться в распри султана с его собственными христианскими подданными под предлогом посредничества между турками и русскими. С того момента, как католики вмешаются в дела греков (я употребляю здесь это слово лишь в религиозном смысле [В оригинале «greeks» — «греки», что означает также «православные». Ред.]), можно с уверенностью рассчитывать на соглашение 11000000 жителей Европейской Турции с царем, который в этом случае действительно окажется их религиозным покровителем. Между мусульманами и их православными подданными нет никакой религиозной распри, но религиозная вражда к католикам образует, можно сказать, единственную общую связь между различными народами, населяющими Турцию и исповедующими православие. В этом отношении ничто не изменилось с того времени, когда Мехмед II осаждал Константинополь, когда Лука Нотарас, греческий адмирал, самый влиятельный человек в Византийской империи, публично заявил, что он охотнее увидит в столице триумф турецкого тюрбана, чем римской шляпы, а, с другой стороны, было в ходу венгерское пророчество, что христиане будут только тогда действительно счастливы, когда будут уничтожены проклятые православные еретики и турки разрушат Константинополь. Поэтому всякое вмешательство западных держав в отношения между султаном и его православными подданными будет благоприятствовать планам царя. Такой же результат получился бы, если бы Австрия вздумала, как она сделала это в 1791 г.[79], занять Сербию под предлогом противодействия изменническим проискам русской партии в этом княжестве. Прибавлю еще, что в Лондоне ходит слух, будто восставшие жители Эпира были поддержаны присоединившимися к ним греками с Ионических островов, которым английские власти в этом не противодействовали, и что орган коалиционного правительства «Times» в своем субботнем номере рассматривает известие о греческом восстании как весьма желательное событие.