Том 10. Господа «ташкентцы». Дневник провинциала

— Я только раз в жизни пил подобное вино, — повествовал Мангушев, — c’'etait `a Bordeaux, chez un nomm'e comte de Rubempr'e — un comte de l’Empire ^*, s’il vous plait [229]— га! это было винцо! И хоть я не очень-то долюбливаю этих comtes de l’Empire [230], но это вино! Ah! ce vin! [231]

Мангушев развел руками, как бы давая понять, что дальше объяснять бесполезно. Nicolas сидел против него и завидовал.

— Я должен вам сказать, что судьба вообще баловала меня на этот счет. В другой раз, это было в Италии… в Сорренто, в Споленто ^*— je ne sais plus lequel!.. [232]Приходим мы в какую-то остерию ^*. Ну, просто, в грязную остерию, вроде нашей харчевни… vous pouvez vous imaginer ce que c’est! [233]Жарко, устали, хочется пить. Разумеется, сейчас: una fiasca dal vino! — «Si, signor» [234]и т. д. И что ж бы вы думали! Мне, именно мне, подают бутылку d’un certain lacrima Christi ^*…ah! mais c’'etait quelque chose! [235]Представьте себе, что это была однабутылка, хранившаяся у хозяина в погребе несколько десятков лет! Et puis, c’'etait fini [236]. Ни прежде, ни после я подобного вина не пивал!

Nicolas завидует еще больше, но в то же время чувствует, что и ему следует вставить свое слово в разговор.

— On dit que ce sont les oranges qui sont excellents en Italie? [237]— картавит он с важностью.

— Oh! quant aux oranges, il faut aller les manger `a Messine [238]. Это все равно что груши, которые можно есть только на севере Франции. Везде это — груши, там — это божество!

— Et Naples! frutti di mare! ^* [239]— восклицает Nicolas.

— Я ел их с утра до вечера и никогда не мог довольно насытиться. C’est tout dire. Mais vous n’avez pas l’id'ee de ce qu’on trouve `a l’etranger en fait de vins et de comestibles! On y devient glouton sans y penser — parole d’honneur! [240]Перигор, Бордо, Марсель — все это усеяно! Тюрбо, тон, p^at'e de foie gras — c’est `a n’y pas croire! Et puis les hu^itres [241], и эта бесподобная, ни с чем не сравнимая bouillie-abaisse! [242]

— Et les femmes donc! [243]

— A qui le dites-vous! Ah, il y avait une certaine dona Inn'es… [244]Впоследствии она была в Петербурге у одного адвоката… les gueux! ils nous arrachent nos meilleurs morceaux! [245]Но я… я встретился с нею в Севилье. Представьте себе теплую южную ночь… над нами темное синее небо… кругом все благоухает… и там вдали, comme dit Pouschkinne:

Бежит, шумит
Гвадалквивир…

^*

Мы идем, впиваем в себя этот волшебный воздух и чувствуем — mais `a la lettre [246]чувствуем! — как вся кровь приливает к сердцу! И вдруг… ОНА! в легкой мантилье… на голове черный кружевной капюшон, и из-под него… два черных, как уголь, глаза!.. Oh! mais si vous allez un jour `a S'eville, vous m’en direz des nouvelles! [247]

У Nicolas захватывает дыхание. Потребность лгать саднит ему грудь, катится по всем его жилам и, наконец, захлестывает все его существо.

— Je vous dirai qu’une fois il m’est arriv'e `a P'etersbourg… [248]— начинает он, но Мангушев, с своей стороны, так уж разолгался, что не хочет дать ему кончить.

— О! наши северные женщины! c’est pauvre, c’est mesquin, cela n’a pas de s`eve! [249]Надобно видеть их там! Там — это зной, это ад, это что-то такое, что мы, люди севера, даже понять не можем, не испытавши лично там, на месте! Но зато, раз на месте, мы одни только и можем оценить южную женщину! Знаете ли вы, что только южная женщина умеет целовать как следует?

Nicolas окончательно багровеет.

— Вы не верите? — и между тем нет ничего святее этой истины. Она не целует — она пьет… elle boit! вот поцелуй южной женщины! Я помню, это было однажды в Венеции, la bella Venezia… [250]Мы плыли в гондоле… вдоль берегов дворцы… в окнах огни… вдали звучат баркаролы… над нами ночь… mais de ces nuits qu’on ne trouve qu’en Italie! [251]И вдруг она меня поцеловала… oh! mais ce baiser!.. c’'etait quelque chose d’ineffable! c’'etait tout un po`eme! [252]Увы! это был последний ее поцелуй!

Мангушев потупился, Nicolas впился в него глазами.

— Elle est morte le lendemain [253]. Она, женщина юга, не могла выдержать всей полноты этого блаженства. Она выпила залпом всю чашу — и умерла! Вы можете себе представить мое положение! J’ai 'et'e comme fou… Parole d’honneur! [254]

Nicolas хочет сказать un compliment de condol'eance [255], но, благодаря «Retour des Indes», слова как-то путаются у него на языке.

— Certainement… si la personne est jolie… c’est bien d'esagr'eable! [256]— бормочет он.

— Parbleu! si la personne est jolie! allez-y — et vous m’en direz des nouvelles! [257]— восклицает Мангушев, и так как завтрак кончен и лгать больше нечего, то предлагает своему новому другу отправиться вместе на конный завод.

— Vous verrez mon royaume! [258]— говорил он, — там я отдыхаю и чувствую себя джентльменом!