Том 10. Жерминаль

Только через три часа ценою тяжких и опасных трудов проникли в шахту и приступили к подъему жертв нежданной катастрофы. Штейгер и рабочие еще не умерли, но были покрыты ужасающими язвами от ожогов, издававшими запах горелого мяса; они вдохнули пламя, им обожгло и горло и легкие. И теперь несчастные выли, умоляя прикончить их; из трех пострадавших углекопов один был тот, кто во время забастовки последним ударом лома разрушил насос на шахте Гастон-Мари; у двух других на ладонях были шрамы, на пальцах ссадины и порезы — следы сражения, в котором они бросали в солдат обломками кирпичей. Толпа расступилась, люди, бледнея и вздрагивая, обнажали головы, когда проносили пострадавших.

Вдова Маэ стояла не шевелясь, ждала. Наконец вынесли труп Захария. Огонь уничтожил на нем одежду, обуглившееся черное тело было неузнаваемо. Взрывом разнесло на куски череп, — головы больше не было. Когда эти ужасные останки положили на носилки, мать двинулась вслед за ними; она шагала, как автомат, ни единая слезинка не увлажнила ее воспаленные покрасневшие глаза. Неся на руках уснувшую Эстеллу, она шла, как трагическое олицетворение человеческого горя, и ветер трепал ее волосы. В поселке Филомена остолбенела, увидев носилки, но тотчас же разрыдалась, и слезы облегчили ее. А мать все тем же мерным шагом пошла обратно в Рекильяр: она проводила мертвого сына и возвратилась, чтобы ждать дочь.

Прошло еще три дня. Спасательные работы возобновили, преодолевая неслыханные трудности. От взрыва гремучего газа проложенная выработка, к счастью, не обвалилась, но воздух, в котором выгорел кислород, стал теперь таким спертым и тяжелым, что пришлось установить дополнительные вентиляторы. Забойщики сменялись каждые двадцать минут. Постепенно продвигались вперед; оставалось пройти, вероятно, не больше двух метров. Но теперь у каждого ужас леденил сердце, и люди врубались в крепкий пласт только из мести: ведь стук прекратился, смолкли звонкие ритмические звуки, призывающие на помощь. Шел двенадцатый день спасательных работ, пятнадцатый — со времени катастрофы; с утра воцарилось мертвое молчание. Новое бедствие усилило любопытство жителей Монсу; буржуа с таким увлечением устраивали прогулки к Рекильярской шахте, что даже Грегуары решились последовать их примеру. Условились побывать там целой компанией. Семейство Грегуаров решило доехать до Воре́ в своем экипаже, а г-жа Энбо пообещала провезти туда в своей коляске Люси и Жанну. Денелен хотел показать им начатые работы, а на обратном пути они собирались заглянуть в Рекильяр, узнать от Негреля, до какого места довели проходку и есть ли еще надежда. Вечером же все должны были встретиться в доме Энбо за обеденным столом.

В третьем часу дня супруги Грегуар и их дочь Сесиль вышли из коляски у провалившейся шахты и встретились с г-жой Энбо, которая приехала первой. Она была в светло-синем платье и защищалась зонтиком от февральского нежаркого солнца. Лазурь безоблачного неба была чиста, в воздухе разливалось почти весеннее тепло. Г-н Энбо тоже был на месте, разговаривал с Денеленом, и г-жа Энбо рассеянно слушала, как Денелен рассказывает о том, что построить дамбу на канале стоило неимоверных трудов.

Жанна, не расстававшаяся с альбомом, делала в нем зарисовки, увлеченная трагическим сюжетом, а Люси, сидя рядом с нею на исковерканной вагонетке, громко восторгалась, находя зрелище «потрясающим».

Еще не законченная дамба пропускала во многих местах воду, и пенистые волны каскадами падали в провал, образовавшийся на месте шахты. Однако кратер постепенно пустел, вода впитывалась в землю, и уровень ее понижался, обнажая ужасающую мешанину обломков на дне озера. Под нежно-лазоревым небом погожего дня громоздились какие-то руины, словно развалины города, рухнувшие в грязь.

— Да стоило ли ехать сюда, смотреть на такую гадость? — воскликнул разочарованный г-н Грегуар.

Пышущая здоровьем, румяная Сесиль с наслаждением дышала чистым воздухом и весело шутила, а г-жа Энбо с гримасой отвращения процедила:

— В самом деле, ничего красивого тут нет!

Оба инженера засмеялись. Они попробовали занять своих посетителей, повсюду водили их, показывали, как работают водоотливные насосы, как вколачивают в землю толстые сваи. Но дамы чувствовали неприятное беспокойство, они с трепетом услышали, что насосам придется действовать долгие годы — шесть-семь лет, пока не восстановят шахтный ствол и не выкачают воду из всех выработок. Нет, лучше думать о чем-нибудь другом, а не то такие ужасы и во сне будут сниться.

— Поедемте! — сказала г-жа Энбо. Жанна и Люси запротестовали. Как! Ехать? Так скоро? Ведь набросок еще не закончен. Обе сестры пожелали остаться, заявив, что отец привезет их к обеду. Г-н Энбо один сел в коляску к жене, так как хотел поговорить в Рекильяре с Негрелем.

— Ну что ж, поезжайте вперед, — сказал им г-н Грегуар. — И мы скоро поедем, только завернем сначала в поселок минут на пять. Поезжайте, поезжайте. Мы вас догоним в Рекильяре.