Том 11. Благонамеренные речи

В «нашей уважаемой газете» <…> говорится: «с одной стороны, должно признаться, хотя, с другой стороны, нельзя не сознаться…» — Очередные насмешки над либеральной печатью, половинчатостью, оппортунизмом, мелкотемьем ее выступлений, в частности газеты «СПб. ведомости» (см. стр. 781 в т. 10 наст. изд.).

По части женского вопроса^*

Впервые — ОЗ,1873, № 1 (вып. в свет 22 янв.), стр. 1-32, под заглавием «Благонамеренные речи. II».

Рукописи и корректуры не сохранились.

Очерк имел в журнальной публикации примечание к заглавию: «См. «Отеч. зап.» 1872 г. № 10» (то есть очерк «В дороге», не имевший порядкового номера).

При подготовке изд. 1876 очерку было дано заглавие «По части женского вопроса», текст подвергся незначительной стилистической правке (в первой части очерка) и в последующих изданиях уже не менялся.

Женский вопрос — вопрос о равноправии женщин — возник в России в обстановке общественного и революционного движения конца 50-х — начала 60-х годов. Внимание к нему общественности и печати вновь обострилось в начале 70-х годов в связи с новым демократическим подъемом в стране. Помимо ряда журнальных и газетных выступлений, женскому вопросу был посвящен ряд книг и брошюр: например, Николая Соловьева «Милль, Конт и Бокль о женском вопросе» (М. 1870), и др. Много внимания уделяли «женскому вопросу» как раз в последние месяцы 1872 года, когда Салтыков писал свои очерк, «Отеч. записки». Так, в ноябрьском номере была напечатана статья Бёмерта «Женщины в Цюрихском университете», а в декабрьском номере остановился на этом вопросе в обозрении «Наши общественные дела» Н. А. Демерт. Он писал, что «так называемый женский вопрос — едва ли не самый главный и живой в настоящее время», что «в наши дни» совершается «великое переселение женского пола из глухих захолустьев во все те пункты, где есть хоть какая-нибудь возможность чему-нибудь научиться дельному». «В Москве, — отмечал он, — на днях только открылись высшие курсы для женщин…»[523] Действительно, осенью 1872 года в Москве были открыты Высшие женские курсы профессора В. И. Герье, а в Петербурге — Женские врачебные курсы при Медико-хирургической академии (не раз упоминаемые Салтыковым в настоящем очерке). Эти успехи в движении за высшее женское образование вызвали озлобление в консервативно-реакционной печати и преувеличенные, подчас, восторги — в либеральной.

Очерк «По части женского вопроса» является прямым выступлением Салтыкова в этой полемике. Писатель занял в ней, как всегда, свою позицию. Не отрицая, разумеется, необходимости борьбы за просвещение и образование женщин, а также за эмансипацию их от неравноправия с мужчинами в сфере морали и семейных отношений, Салтыков скептически относился к постановке всех этих вопросов «особняком», сурово осуждал элементы легкомыслия и фривольности в трактовке этих тем в либерально-консервативной печати.

Для Салтыкова «женский вопрос» был неотделим от «вопроса мужского» и — шире — «того извечного вопроса об общечеловеческих идеалах, которые держат в тревоге человечество». Другими словами, Салтыков трактовал «женский вопрос» как вопрос социальный и усматривал возможность решения его в стране, парализованной политическим бесправием, лишь на путях общей борьбы за «коренное изменение жизненных форм».

Из всех очерков и рассказов, входящих в «Благонамеренные речи», выступление «По части женского вопроса» привлекло наибольшее внимание печати. Вокруг очерка возникла острая дискуссия. Не поняв или не захотев понять принципиальной позиции Салтыкова, либеральная пресса «обиделась за женщин»; реакционная готова была приветствовать автора чуть ли не как своего союзника. Даже критик еще прогрессивного тогда «Нового времени» недоумевал: «…Сочувствует он <Щедрин> женскому вопросу, или нет?»[524]