Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы

Храбрый парень сказал все это искренне. В глазах его я заметил слезы. Я не хотел, конечно же, его обидеть, поэтому, положив руку ему на плечо, сказал:

— Я ничего такого не имел в виду, мой Халеф. Я только хотел сообщить, что сейчас появилась возможность проявить свой ум.

Такой оборот дела его вполне устроил.

— Расскажи мне об этой возможности, сиди, и ты увидишь — я не обману твоих ожиданий!

— Речь идет о человеке, за которым я наблюдал во время слушания. Мне кажется, что это…

— Знакомый арестованного! — выпалил Халеф, желая доказать, что он не только не ошибся в выводе, но и додумал мою мысль.

— Вот именно.

— Наверняка он замыслил помочь ему.

— В этом я не сомневаюсь. Этого Баруда эль-Амасата может спасти только бегство. Чужак бросал на него ободряющие взгляды, и наверняка не без умысла.

— Ты пошел за ним, чтобы узнать, где он живет?

— Да. И уже знаю место, где он остановился, и имя.

— Кто же он?

— Манах эль-Барша, предприниматель из Ускуба, живет у болгарина Доксати.

— Аллах! Я подозреваю, где может пригодиться мой ум!

— Ну и где же?

— Я должен выслеживать этого Манаха!

— Совершенно верно!

— Но это можно сделать, только живя у Доксати.

— Ты поедешь туда, когда стемнеет. Я пойду с тобой и покажу дом.

Тут вмешался Оско:

— Я тоже буду следить, сиди!

— За кем?

— За зинданом, где находится арестованный.

— Ты думаешь, это целесообразно?

— Мне все равно, нужно это или нет. Он продал мою дочь в рабыни и доставил мне много горя. Он ушел от мести. Теперь я буду следить за тем, чтобы он не ушел и от меня. Я покину вас и сообщу, если случится что-то важное.

Сказав это, он сразу скрылся, как бы не давая нам возможности что-либо возразить ему.

Халеф собрал свой нехитрый скарб и сел на лошадь. Он должен был всем своим видом показывать, что только-только прибыл в Адрианополь. Я проводил его пешком до постоялого двора и подождал, пока он войдет в ворота. Потом отправился на базар, чтобы сдать одежду и получить обратно вещи. Домой к Гуляму я вернулся уже вечером. Он предложил сходить в баню — с кофе, игрой теней и прекрасным желе. Мы согласились.

О турецких банях так много написано, что повторяться просто не имеет смысла. Театр теней, который мы посмотрели после бани, был превосходен; желе, может, и правда было отличным, но этот десерт не в моем вкусе.

После бани мы решили немного пройтись. Вышли из города с запада и двинулись по берегу Арды, впадающей в этом месте в Марицу.

Было уже очень поздно, когда мы повернули назад. В полночь на пути к городу нам повстречались трое всадников. Двое ехали на белых лошадях, у третьего была темная. Они проехали мимо, не обратив на нас внимания. Причем один сделал другому замечание. Я услышал его и от удивления остановился.

— Кто это? Ты их знаешь? — спросил Исла.

— Нет, но этот голос мне знаком.

— Может, ты ошибаешься, сиди? Голоса так похожи!

— Это так, и поэтому я не волнуюсь. Мне показалось, что это голос Баруда эль-Амасата.

— Значит, он убежал!

— В том-то и дело. Это не так уж невозможно!

— Но тогда бы он поехал по широкой дороге в Филибе, а не по этой, ненадежной и уединенной…

— Как раз этот путь для беглеца лучше, чем оживленная дорога до Фелибе. Это точно был его голос!

Я был почти убежден, что не ошибся. Ускорил шаги, и остальные вынуждены были поспевать за мной. Когда мы, наконец, пришли домой, нас уже ждали. Оско стоял возле дверей.

— Наконец-то! — закричал он. — Еле вас дождался. Мне кажется, что-то произошло!

— Что? — спросил я с напряжением.

— Я лежал у ворот тюрьмы. Стемнело. Тут кто-то пришел, и ему тут же отперли. Он вошел и через некоторое время вышел вместе с двумя другими из дома.

— Ты кого-то узнал?

— Нет, но когда они шли, один сказал: «Это удалось быстрее, чем я предполагал!» Я с предосторожностями двинулся за ними, но на одном перекрестке потерял их.

— И потом?

— Потом я пошел сюда, чтобы рассказать все вам. Вас я не застал и прождал столько времени напрасно.

— Хорошо! Будем решать. Гулям поедет с нами. Остальные — по желанию.

Мы помчались на улицу, где стоял дом Доксати. Дверь была уже открыта, и мы вошли. Оказавшись в небольшой прихожей с окнами на двор (на улицу окна не выходили), я велел какому-то слуге позвать хозяина. Доксати был толстым старичком с морщинистым лицом, очень напоминающим грека. Он оказал мне знаки внимания и спросил, что мне нужно.

— Сегодня вечером сюда въезжал новый постоялец?

— Многие въезжали, господин.

— Я имею в виду человечка на лошади.

— Он здесь. У него бородка — тонкая, как хвост у престарелой жены.

— Ты как-то непочтительно о нем говоришь, но это именно тот, кто мне нужен. Где он?

— В своей комнате.

— Веди меня к нему!

— Пошли, господин!

Он спустился во двор и поднялся по лестнице в коридор. Там мы увидели множество дверей. Он открыл одну. Здесь горела лампа, в помещении лежал старый коврик — больше ничего.

— Он живет здесь? — спросил я.

— Да.

— Но его нет!

— Аллаху ведомо, где он.

— А где он держит лошадь?

— В стойле на другом дворе.

— Он был сегодня вечером с другими посетителями?

— Да, но он долго стоял у ворот.