Том 11. Из Багдада в Стамбул. На Тихом океане: рассказы

Теперь я понял, что он имел в виду, когда говорил, что сам Аллах послал ему средство для мести! Курд-соран, сам жертва беббе, может быть ему переводчиком. Но несчастного хаддедина нужно было пожалеть. Можно было поставить десять против одного, что он никогда больше не вернется в свой клан. Скакать за ним — тоже бессмысленно. Во-первых, времени прошло уже слишком много, во-вторых, я сам был нездоров, а потом это вообще не наше дело — вмешиваться в кровную месть.

— Он поехал на жеребце? — спросил я.

— На вороном? Вот он, здесь, — ответил Линдсей.

И это тоже! Вот каким образом Амад хотел заставить меня принять коня в подарок! Я не знал в тот момент, радоваться мне или печалиться. В любом случае, исчезновение хаддедина не было мне безразлично, это необходимо было обдумать.

— И Алло с ним уехал? — спросил я. — А как с его жалованьем?

— Он его вернул. Разозлил меня! Так ничего и не взял.

— Успокойтесь, сэр! У него есть лошадь и ружье. Его работа оплачена сторицей. А дальше — кто знает, что там ему обещал хаддедин! Как долго спит Халеф?

— Столько же, сколько и вы.

— Это какая-то потрясающая медицина! Я все время хочу есть.

Едва я приступил к трапезе, как мне помешали — пришел Хасан Арджир-мирза. Я хотел подняться, но он дружески усадил меня на место.

— Сиди, эмир, и ешь спокойно. Это сейчас для тебя главное. Как самочувствие?

— Спасибо, очень хорошо.

— Я так и знал. Лихорадка больше не повторится. Я хочу тебе кое-что передать. Амад эль-Гандур приходил ко мне. Он рассказал мне о себе и о вас всех. Он поехал за беббе и просил тебя простить его, надеется, что ты за ним не поедешь. Он надеется, что вы вернетесь к хаддединам и застанете его там. Вот и все его сообщение.

— Спасибо тебе, Хасан Арджир-мирза! Его уход мне небезразличен.

— Куда вы сейчас направитесь?

— Это надо сначала обсудить. Мой друг и слуга хаджи Халеф Омар должен попасть к хаддединам, потому как у них находится его жена. А у эмира из Инглистана двое слуг там же. Но, возможно, сначала мы заедем в Багдад. Там у инглиса есть корабль, на котором мы можем по Тигру добраться до зеленых лугов племени хаддединов.

— Тогда решайте, эмир! Если вы пойдете на Багдад, тогда я попрошу вас не покидать меня. Вы храбрые воины, я обязан вам жизнью и докажу вам свою дружбу. Мы останемся на этом месте до тех пор, пока вы полностью не поправите свое здоровье. Я буду снабжать вас всем необходимым, ибо вы мои гости. Аллах с вами!

Он ушел, и вскоре появилась старая служанка с подносом, полным всякой снеди.

— Господин прислал вам.

— У вас есть огонь в хижине? — спросил я ее.

— У нас есть костер и тренога, на которой можно быстро готовить.

— Мамаша, мы доставляем вам многовато хлопот!

— О нет, эмир. Дом радуется, когда в нем гости. Господин рассказал там всем о вас, и вы стали для нас тоже как бы вторым хозяином. Но не говори «мамаша», потому что я ей не являюсь. Меня звать Альва, или Хальва.

И она засеменила в дом. Бог ты мой! Видно, в этой поездке мне суждено заниматься главным образом антропологическими и ботаническими изысканиями. Сначала была петрушка, теперь вот альва, или хальва! Эти два слова состоят из одних и тех же букв, но как разнится их значение! «Альва» на персидском означает «алоэ», а «хальва» не что иное, как «маргаритка».

У этой состарившейся девочки явно было больше сходства с колючим алоэ, чем с милой маргариткой. На ней красовались завязанные на щиколотках штаны, ниспадающие складки которых почти закрывали два серых башмака. Сверху имела место красная куртка и похожая на кафтан темно-синяя накидка, на голове — желтый тюрбан, а на нем перья сипухи, которые образовывали спереди очень похожую физиономию этой самой совы. Но эта алоэ-маргаритка обладала покладистым характером, и я решил с ней не ссориться.

Поднос она принесла явно вовремя: именно в тот момент, когда она уходила, Халеф потянулся и открыл глаза. Он обвел взглядом всех нас, возвел очи горе и воскликнул:

— Машалла! Где это солнце? Или я что-то перепутал, или солнце не там!

С ним произошло то же, что и со мной, он не мог понять, как это он так долго спал. Удивление его тем более возросло, когда он узнал, что Амада эль-Гандура с нами нет.

— Уехал? В самом деле? — спрашивал он. — Не попрощавшись? Во имя Аллаха, это невежливо! Но что делать? Теперь ты свободен от всех обязательств и можешь не возвращаться к хаддединам.

— А я как раз думаю, что у меня остались обязательства. Неужели я брошу тебя, пока не уверюсь, что ты добрался до шейха Мелека и Ханне, своей жены?

— Сиди, оба они в полной безопасности и спокойно подождут, пока я не приеду. Я, конечно, люблю Ханне, но отправлюсь к ней не раньше, чем ты вернешься в страну своих отцов.

— Я не могу принять от тебя такой жертвы, Халеф!

— Это не моя жертва, а твоя — содержать меня при себе, сиди. Я следую за тобой, потому что ты не так жесток, чтобы прогнать меня!