Том 11. Монти Бодкин и другие

— Ну и что, какая разница? Такие девицы, как она, никогда не довольствуются одним кавалером. Не удивлюсь, если выяснится, что она флиртует с половиной мужчин на корабле. Видел ее с этим доктором?

Последнее высказывание Монти счел нужным опровергнуть.

— Боже ты мой! Да они просто играют в кольца — по-моему, довольно невинное занятие.

Холодок в тоне Гертруды стал более ощутим:

— Понимаю, ты привязан к своим друзьям. Монти рубанул воздух.

— Она мне не друг. Обычная знакомая, и то с большой натяжкой.

— Пусть ей и остается, — сказала Гертруда. — И чем с большей натяжкой, тем лучше. Итак, ты даешь слово, что не будешь с ней разговаривать?

Монти не сразу ответил. А когда ответил, голос его был чужим и скрипучим:

— Ладно.

— Вот и чудесно. Донесся звук гонга.

— Ланч! — радостно воскликнула Гертруда. — Идем.

Молодому человеку, желающему пообщаться с девушкой и при этом давшему своей суженой слово с ней не разговаривать, наша современная цивилизация, несмотря на все те нелицеприятные вещи, которые о ней время от времени говорят, предоставляет ряд преимуществ по сравнению с более ранними историческими периодами.

Будь Монти Бодкин трилобитом, барахтающимся в первобытной слизи, ему не удалось бы установить с Фуксией контакт. Будь он кроманьонцем, ему бы пришлось передавать свои мысли при помощи рисунков и изображать на стенах пещеры бизонов эпохи палеолита, а ни для кого не секрет, что это хлопотное дело. Но проживая в двадцатом столетии, он имел под рукой карандаши, конверты и бумагу и решил ими воспользоваться.

Сразу же после ланча, старательно обходя людные места из боязни столкнуться с Гертрудой, он прошмыгнул в свою каюту, прихватив с собой кучу канцелярских принадлежностей, и в три пятнадцать по летнему времени завязалась интенсивная переписка Бодкин — Флокс.

В такого рода мероприятиях труднее всего сочинить первое письмо, поскольку оно задает тон. Отбросив с самого начала вариант: «Мисс Флокс, ваше поведение беспрецедентно», поскольку из-за мистера Лльюэлина, не оправдавшего его ожиданий, он до сих пор не знал, как пишется «беспрецедентно», Монти осмотрительно воспользовался формой третьего лица.

«Мистер Бодкин шлет привет мисс Флокс; мистер Бодкин выражает надежду при первом же удобном случае получить назад Микки Мауса, которого ей вручил этот осел Альберт Пизмарч».

Он перечитал письмо и остался доволен. Оно ему показалось лаконичным и вместе с тем полным внутреннего достоинства. Он никогда не видел дипломатической ноты, которую посол одной великой державы вручает послу другой великой державы, но, по его представлениям, такая нота выдерживается в похожем стиле — вежливая, сдержанная и без экивоков.

Он нажал на звонок и приказал стюарду, убиравшему его спальню, прислать к нему Альберта Пизмарча.

При обмене дипломатическими нотами первостепенную роль играет посланник, и Монти нутром чуял, что Альберт Пизмарч, непосредственный виновник несчастья, — идеальный кандидат. После беглого осмотра шлюпочной палубы он удостоверился, что Фуксия опять играет в кольца, из чего вытекало, что посреднику придется изрядно попотеть, побегав вверх-вниз по лестнице. Мысль о взмокшем Альберте Пизмарче, карабкающемся по ступенькам, нашла живой отклик в его душе.

Вскоре послышались далекие звуки «Свадебной песни пахаря», и появился Альберт Пизмарч.

— Здорово, Пизмарч.

— Добрый день, сэр.

— Передайте эту записку мисс Флокс и принесите ответ. Мисс Флокс на шлюпочной палубе.

На лице вошедшего стюарда было написано неодобрение, поскольку Монти потревожил его в тот самый момент, когда он собирался поваляться и спокойно выкурить трубку. При последних словах неодобрение стало заметнее. Он брезгливо поджал губы на манер испанской дуэньи и состроил до боли знакомую Монти гримасу. Сомнения быть не могло: стюарда беспокоила моральная сторона дела.

— Разумно ли это, сэр?

— Хм-м-м…

— Конечно, я вполне отдаю себе отчет, — продолжил Альберт Пизмарч с чувством оскорбленного достоинства, что было вполне в его стиле, — что не вправе критиковать и делать замечания, но возьму на себя смелость заметить, что за время пути я к вам весьма привязался, сэр, и болею за вас всем сердцем. Но, при всем моем уважении, разумно ли это, спрашиваю я. Естественно, если вы настаиваете, я подчинюсь и доставлю письмо мисс Флокс, ибо всегда рад услужить, но позвольте спросить напоследок: разумно ли это?

— Пизмарч, — сказал Монти, — вы осел.