Том 11. Монти Бодкин и другие

— Нет, сэр, прошу прощения, сэр, я не осел. У меня больше житейского опыта, чем у вас, и, извините за выражение, сэр, я знаю, о чем говорю. Мой дядя Сидней, служивший коммивояжером в одной портсмутской фирме, бывало говаривал: «Никогда не оставляй письменных свидетельств, Альберт», — и вы когда-нибудь убедитесь, что лучше правила не придумаешь. Оно спасло дяде Сиднею жизнь. О, я прекрасно понимаю, что у вас на душе, сэр. Не думайте, что я слеп. Эта мисс Флокс — если можно так выразиться, фам фаталь.[67] Несмотря на помолвку с чистой и нежной английской девушкой, простите за это напоминание, вы попали под ее чары…

— Слушайте, — сказал Монти. — Отправляйтесь-ка туда, куда я вас послал с запиской, и пошевеливайтесь.

— Хорошо, сэр, — вздохнул Альберт Пизмарч. — Как вам будет угодно.

После ухода стюарда вплоть до его возвращения (а это был немалый срок) Монти мерил шагами каюту. Из-за ограниченности пространства измерение каюты шагами — не самое удобное занятие на океанских лайнерах, однако Монти старался изо всех сил и уже почти преуспел, как дверь отворилась.

— Леди дала мне письмо, сэр, — сказал Альберт Пизмарч глухо — видимо, сказывалось дурное настроение, жара и непривычные физические упражнения.

— Она что-нибудь сказала?

— Нет, сэр. Только рассмеялась.

Монти это не понравилось. Он вообразил себе этот смех — ехидный и дребезжащий, от которого при некоторых обстоятельствах человек может взвиться, как будто ему в жизненно важные органы сунули сбивалку для яиц. Без особых надежд он вскрыл конверт, и его худшие опасения подтвердились, ибо тон послания не оставлял места для оптимизма.

«Мисс Флокс шлет привет мистеру Бодкину и вернет ему Микки Мауса только на определенных условиях. Мисс Флокс говорит: поднимайтесь наверх, и мы все обсудим».

Альберт Пизмарч отер платком потный лоб.

— Это все, сэр?

— Как, все? — Монти выкатил глаза. — Это только начало.

— Надеюсь, сэр, вы не попросите меня опять подниматься по лестнице?

— Еще как попрошу.

— Мне нужно репетировать «Свадебную песню пахаря», сэр.

— Ну и репетируйте по дороге.

Стюард возражал бы и дальше, но Монти отстранил его властной рукой и с головой ушел в литературное творчество. Нахмурив лоб, он перечитал написанное. Он не знал, какие внести улучшения. Разве что… Его карандаш застыл над бумагой.

— Вы не знаете, как пишется «беспрецедентно»? — спросил он.

— Нет, сэр.

Монти решил не добавлять еще одно предложение. Он перечитал письмо и зачеркнул лишнее «с» в слове «условия».

«Мистер Бодкин шлет привет мисс Флокс и просит принять к сведению следующее: как он придет наверх что-то обсуждать, когда он клятвенно пообещал своей невесте не разговаривать с мисс Флокс? Весь смысл этого обмена записками в том, что мистеру Бодкину запрещено разговаривать с мисс Флокс.

Мистер Бодкин выражает недоумение: что еще за условия? Мистер Бодкин подчеркивает, что дело о возвращении Микки Мауса представляется ему ясным и бесспорным, поскольку мышь принадлежит мисс Баттервик и никоим боком не принадлежит мисс Флокс».

На этот раз интервал затянулся, но наконец тяжелое сопение возвестило о возвращении Альберта Пизмарча. Он протянул Монти конверт и, извинившись, присел на кровать и стал потирать больную мозоль.

Монти вскрыл конверт, прочитал послание и застыл, словно зачарованный. Ему открылась вся глубина падения женщины, а это всегда производит ошеломительный эффект.