Том 12. Масорка. Росас

Слуга, заперев ворота, провел их в маленькую переднюю, где знаком попросил их подождать, а сам ушел.

Минуты две спустя он появился на пороге и все также знаком пригласил их пройти в гостиную.

Гостиная была слабо освещена двумя восковыми свечами.

Мистер Слейд полулежал на софе в рубашке, без жилета, без галстука и без сапог, на стуле возле софы стояла бутылка коньяку, графин с водой и стакан.

Дон Мигель до этого только мельком видел консула, но зато хорошо знал американцев.

Мистер Слейд флегматично сел, пожелал доброго вечера гостям, сделал знак слуге пододвинуть стулья и так же спокойно надел сапоги и сюртук, как если бы он был один.

— Наш визит не будет продолжителен, гражданин Слейд! — сказал по-английски дон Мигель.

— Вы аргентинец? — спросил консул, человек лет пятидесяти, высокого роста, с открытым и энергичным, немного грубым лицом.

— Да, сеньор, все трое! — отвечал дон Мигель.

— Хорошо, я очень люблю аргентинцев. Джон, налейте коньяку.

— Я в этом убежден, сеньор, поэтому я и пришел предложить вам случай выказать свои симпатии.

— Я это знаю.

— Вы знаете, зачем я пришел, сеньор Слейд?

— Да, вы пришли искать убежища в посольстве Соединенных Штатов! Не правда ли?

Дон Мигель был поражен этой странной откровенностью, но тотчас же понял, что надо воспользоваться открытой перед ним дорогой, и ответил, отпив полстакана воды, смешанной с коньяком:

— Да, мы пришли сюда для этого!

— Хорошо. Ну, вы здесь!

— Но сеньор Слейд не знает еще наших имен! — сказал дон Луис.

— Зачем мне ваши имена? Вот знамя Соединенных Штатов, оно защищает всех, каковы бы ни были их имена! — прибавил консул, без всяких церемоний, спокойно ложась на софу. Дон Мигель с жаром пожал ему руку, проговорив с волнением:

— Вы наиболее яркий тип нации, самой свободной и самой демократичной на свете!

— И самой сильной, прибавьте еще! — проговорил улыбаясь, консул.

— Да, и самой сильной, — вскричал дон Луис, — так как у нее нет недостатка в таких гражданах, как вы!

И молодой человек, не в силах скрывать свое волнение, встал и подошел к балкону.

— Хорошо, сеньор Слейд, — сказал Мигель. — Мы не все трое просим убежища, но только тот кабальеро, который встал; это один из самых выдающихся молодых людей нашей страны, и его преследуют; я не знаю, быть может, впоследствии и мне придется просить вашего покровительства, но теперь я прошу его только для сеньора Бельграно, племянника одного из героев нашей независимости.

— А, хорошо! Он здесь — в Соединенных Штатах.

— Никто не осмелится войти сюда? — спросил дон Кандидо.

— Кто? — задав этот вопрос, консул нахмурив брови, посмотрел на дона Кандидо и рассмеялся. — Я очень дружен с генералом Росасом, — продолжал он, — если он спросит у меня имена тех, кто находится здесь, я ему скажу, но если он вздумает силой взять их отсюда, то у меня есть вот что! — и он показал на стол, на котором лежали два пистолета, шпага и длинный нож. — А там — знамя Соединенных Штатов, — прибавил он, указывая рукой на потолок.

— И я в помощь вам! — вскричал дон Луис.

— Хорошо, спасибо. С вами это будет двадцать.

— У вас находятся двадцать человек?

— Да, двадцать человек, искавших у меня убежища.

— Здесь?

— Да, в других комнатах и в верхнем этаже. Мне говорили более чем о сотне.

— А!

— Пусть приходят все. У меня не хватит на всех кроватей, но у меня кров и знамя Соединенных Штатов для их защиты[74].

— Хорошо, хорошо, у нас все есть, нам достаточно вашей зашиты, благородный сын Вашингтона, и я также остаюсь здесь! — сказал дон Кандидо, поднимая свою голову и ударяя по полу своей тростью с таким серьезным и решительным видом, что дон Мигель и дон Луис не смогли удержаться от смеха.

Дон Мигель в двух словах объяснил консулу по-английски, с каким человеком он имеет дело. Это сообщение доставило такое большое удовольствие мистеру Слейду, что он сам налил коньяку дону Кандидо и чокнулся с ним, проговорив:

— С этого дня вы находитесь под защитой Соединенных Штатов! Если вас убьют, я сожгу Буэнос-Айрес!

— Мне не нравиться такая версия, сеньор консул, если вам все равно, то я предпочел бы, чтобы вы раньше сожгли Буэнос-Айрес.

— Это шутки, мой дорогой сеньор дон Кандидо! — сказал Мигель. — Вам надо отправиться со мной.

— Я не уйду, и ты не имеешь более на меня никаких прав, потому что я нахожусь на иностранной территории. Я хочу провести мою жизнь здесь, заботясь о здоровье этого замечательного человека, которого я уже безмерно люблю.

— Нет, сеньор дон Кандидо, — сказал дон Луис, — идите с Мигелем, вспомните, что у вас есть дело завтра утром!

— Это бесполезно, я не уйду: с этого момента я разрываю все наши отношения.

Дон Мигель встал, отвел дона Кандидо в сторону и что-то быстро начал говорить ему, но все было бы бесполезно, если бы молодой человек к угрозам не присоединил обещание того, что он предоставит своему учителю полнейшую свободу вернуться в консульство Соединенных Штатов, как только тот узнает в доме временного губернатора одну вещь, которую ему важно знать.