Том 12. Масорка. Росас

— В том, что подпись сеньора губернатора не имеет никакого значения. Вообразите себе, сеньор Спринг, что эти люди рассуждают так: если сеньор адмирал де Макко имеет инструкции для заключения трактата на каких бы то ни было условиях, то в Аргентинской республике нет власти, с которой он может заключить договоры, что генерал Росас не имеет ни права, ни власти заключать договоры от имени Аргентинской республики.

— Но это фактическая власть! — вскричал министр. — Дело адмирала не удостоверять ее законность, а только признать ее и заключать с ней договоры.

— Унитарии отвергают это, — отвечал дон Мигель, — они говорят, что если адмирал заключает трактат с генералом Росасом, как с простым губернатором провинции Буэнос-Айрес и только относительно этой провинции, то он может это делать в такой же форме, как адмирал Леблан и сеньор Мартиньи заключили договор с правительством провинции Корриентес, но если он хочет заключить трактат с правительством, облеченным нацией верховной властью, то такого правительства не существует.

В этих рассуждениях есть доля истины, в самом деле! — сказал задумчиво сеньор Спринг.

— Унитарии подтверждают свои доводы тем, что из че-т1Йрнадцати провинций, из которых состоит Аргентинская республика, семь отказали генералу Росасу в праве заключать от их имени договоры.

— Вы думаете, что адмирал де Макко знает эти важные факты?

— Нельзя и сомневаться в этом, но я боюсь, что договор не подвинет вперед дел, в особенности если Англия вмешается, но Англия, я думаю, предоставит дела их собственному течению, несмотря на реакцию, которая замечается теперь в ее пользу в восточной части государства.

— Как, сеньор дель Кампо?

— Мне кажется, что, когда будет потеряна надежда на Францию, общественные симпатии, вполне логично, обратятся к Англии, которая в прежнее время оказала немалую услугу делу свободы.

— Действительно, независимость восточных государств была достигнута до известной степени благодаря влиянию Англии.

— Так что после потери французами своего влияния, в случае, если восторжествуют ревнители свободы, действия Англии не только будут успешны, но и помогут ей завоевать в свою пользу весь район, потерянный Францией в этих странах с богатым будущим.

— Сеньор дель Кампо, вы были бы опасным посланником для генерала Росаса! — сказал министр, не пропустивший ни одного слова молодого человека.

— Я думаю, мой друг излагал не свои собственные мысли! — заметил дон Луис.

— Они так мало принадлежат мне, — живо возразил дон Мигель, — что я недалек от мысли, что я наговорил вам массу глупостей, повторяя на память то, что я слышал и читал в журналах в Монтевидео.

— Сеньор дель Кампо, — сказал хитрый англичанин, — я уже не столь благодарен вам за ваш визит, так как вы отняли у меня, по крайней мере, два часа сна в эту ночь, заставив меня взяться за некоторые секретные ноты. Поэтому, чтобы отдалить сон, мы выпьем немножко хересу.

Он сам взял бутылку и, поставив на стол бокалы, наполнил их.

— Я принимаю херес, но не коснусь нот! — отвечал дон Мигель.

— Будьте любезны объяснить, почему, сеньор дель Кампо?

— Нет ничего легче, сеньор Спринг. В настоящее время только иностранные министры могут браться за ноты, так как среди других нет тех, кто выше клеветы. Как вы счастливы, сеньор Спринг, что, живя в этом доме, в то же самое время находитесь в Англии.

— Это взаимные уступки: аргентинское посольство в Лондоне представляет собой Аргентинскую республику.

— Знаете ли, сэр Уолтер, что меня чрезвычайно удивляет? — сказал дон Мигель с удивленным видом.

— Что, сеньор дель Кампо?

— Почему когда Англия находится таким образом в Буэнос-Айресе, откуда многие уезжают за тысячи лье, чтобы найти себе убежище, никому не приходит мысль сделать всего несколько шагов и прийти сюда.

— А, да, но…

— Извините меня, я не хочу ничего знать, если несколько несчастных скрылись здесь под защитой английского флага, то это ваш долг и ваша гуманность, сеньор Спринг, я не буду бестактно осведомляться об этом.

— Здесь нет никого, даю вам честное слово, что никто не скрывается у меня. Мое исключительное положение и мои инструкции решительным образом предписывают мне соблюдать полнейший нейтралитет, при самых добрых намерениях с моей стороны, я не могу пренебрегать своими инструкциями.

— Так что этот дом, как все другие, и ничего больше! — сказал дон Луис с язвительной иронией.

— Мы все понимаем ваше положение, сэр Уолтер, — поспешил прибавить дон Мигель, — в наше время разгула народных страстей само наше правительство было бы не в состоянии защитить этот дом, и вы желаете избежать дипломатических конфликтов, которые возникли бы, если бы народ забыл о правах посольства.