Том 12. Произведения 1885-1902 гг

Он пишет свою повесть в надежде повлиять на современников, открыть им глаза на ошибочность их воззрений. «Крейцерова соната» носит ярко выраженный поучительный характер, в том особом смысле слова, который Толстой разъяснял в письме к Л. Андрееву. «Значение ведь всякого словесного произведения только в том, что оно не в прямом смысле поучительно, как проповедь, но что оно открывает людям нечто новое, неизвестное мне и, большей частью, противоположное тому, что считается несомненным большой публикой» (т. 78, с. 219). Пафос «Крейцеровой сонаты» прежде всего в разоблачении общепринятых взглядов на брак как неверных, но считающихся чем-то «совершенно несомненным большой публикой».

Характерно мнение такого тонкого ценителя и знатока толстовского искусства, каким был H. H. Страхов.

«А «Соната», — обращается он в письме к автору, — написана так, что всех задела, самых бестолковых, которые приходили бы только в глупый сладкий восторг, если бы она была написана полною художественною манерою»[44].

Своеобразное достоинство произведения критик видит в его публицистичности, в том, что оно не дает эстетического наслаждения читателю.

Многие идеи, так резко означившиеся в «Крейцеровой сонате», впервые прозвучали еще в «Анне Карениной». Так, Стива Облонский откровенно цинично формулирует основной принцип жизни людей, преуспевающих в буржуазном обществе: «Но в этом-то и цель образования: изо всего сделать наслаждение» (с. 45 т. 8 наст. изд.). Этот взгляд на жизнь разделяет и герой «Записок сумасшедшего» («…и так ища наслаждений и находя их, я жил до тридцати пяти лет»), и Иван Ильич.

В письме критику Л. Е. Оболенскому, разъясняя смысл «Крейцеровой сонаты», Толстой писал, что «неправильность и потому бедственность половых отношений происходит от того взгляда, общего людям нашего мира, что половые отношения есть предмет наслаждения, удовольствия…» (т. 65, с. 61).

Писатель подчеркивает распространенность в буржуазно-дворянской среде этого неверного, по его убеждению, взгляда. Герой повести не сомневается в истинности, правильности своих отношений к женщине, поскольку все так живут. Только исключительные, драматические события смогли раскрыть глаза Позднышеву на действительное положение вещей, «только перемучившись», он «понял, где корень всего, понял, что должно быть, и потому увидал весь ужас того, что есть».

Герой сознает себя человеком, обладающим истиной среди полного и всеобщего заблуждения. Этим объясняется и страстный, взволнованный тон его обвинений и резкость выражений: «проклятая музыка», «мерзавцы доктора». Он хочет порвать круг лжи, лицемерия и предрассудков, мешающих людям найти решение проблемы, от которого зависят их судьбы. Отсюда его несомненные преувеличения и противоречия. По мнению писателя, «Позднышев выдает себя головой, не только тем, что он бранит сам себя (бранить себя легко), но тем, что он умышленно скрывает все добрые черты, которые, как в каждом человеке, должны были быть в нем, и в азарте самоосуждения, разоблачая все обычные самообманы, видит в себе одну только животную мерзость» (т. 65, с. 62). Так намерения Позднышева «жениться и устроить себе самую возвышенную, чистую семейную жизнь» явно противоречат его рассуждениям о браке, целиком якобы основанном на одной чувственности. В отличие от подавляющего большинства толстовских произведений повесть носит, по выражению писателя, «отрицательный, злой» характер (т. 50, с. 111). Из всех многочисленных начал и влияний, определяющих семейную жизнь, Толстой вычленил преимущественно отрицательные и с неотразимой силой показал и проанализировал их роль в человеческой судьбе. Поэтому «Крейцерова соната» производила порой впечатление полной безысходности.

Весь строй повести подчинен аналитическому пафосу, внутреннее движение ее определяется последовательностью причин и следствий, образующих непрерывную цепь, где первое звено неотвратимо предполагает последнее. Первый шаг к убийству, совершенному в тридцатипятилетнем возрасте, герой сделал в неполные шестнадцать лет, когда товарищи старшего брата уговорили его поехать в публичный дом. Толстой устами Позднышева подчеркивает — и это центральный пункт обвинения обществу, — что падение совершилось не по естественному влечению, а вследствие внушения. «Нет, никакая женщина не соблазнила меня, а я пал, — утверждает герой, — потому, что окружающая меня среда видела в том, что было падение, одни — самое законное и полезное для здоровья отправление, другие — самую естественную а не только простительную, но даже невинную забаву для молодого человека». Ложное отношение к женщине, приведшее героя к семейной драме, было обусловлено единодушием, с которым оно в нем утверждалось. По мысли Толстого, этому способствовали и государство, и наука, и искусство, и общественное мнение. Так начинающий жизнь молодой человек попадает в ситуацию замкнутого круга, не оставляющую ему выбора.