Том 12. Произведения 1885-1902 гг

В то же время общественное лицемерие, выдавая чувственное за духовное, затемняет сознание человека и мешает ему увидеть всю сложность проблемы отношения полов. Толстой стремится обнажить это противоречие между декларируемыми обществом духовными идеалами и эгоистической жизнью, посвященной погоне за наслаждением. Герой повести утверждает, что «весь строй жизни» современного общества направлен «к разжиганию похоти». Конкретный анализ нравов общества, моды, искусства, образа жизни подтверждает мысль героя, очевидно разделяемую автором. Отсутствие физического труда, избыточная пища, барская праздность, никак несовместимые с истинно духовными представлениями, гипертрофируют чувственность, которая руководит героями повести вопреки их воле, как посторонняя неконтролируемая сила. Ее проявления — постоянные ссоры, истерики. отравляющие семейную жизнь Позднышева, а следствие — глубокая взаимная ненависть и озлобление. А «озлобление это было не что иное, как протест человеческой природы против животного, которое подавляло ее». Толстой писал об этом еще в «Анне Карениной». «Если бы я могла, — думает Анна, — быть чем-нибудь, кроме любовницы, страстно любящей одни его ласки; но я не могу и не хочу быть ничем другим. И я этим желанием возбуждаю в нем отвращение, а он во мне злобу, и это не может быть иначе» (с. 358 т. 9 наст. изд.).

Между Позднышевым и его женой «не разногласие производило враждебность, но враждебность производила разногласие…». Поскольку они сами не понимали природу своего озлобления, они были не властны в своих словах и поступках. Достаточно было самого ничтожного повода (спор о награде, полученной чужой собакой на выставке), чтобы вспыхнула безобразная ссора. Герои не владеют собой и произносят слова, которых сами не ожидают.

«Я никак не ожидал, — признается Позднышев, — чтобы я мог сказать такие страшные, грубые слова, и удивляюсь тому, что они могли выскочить из меня». Слова «выскакивают», как будто они самостоятельны и независимы. Одержимость, неспособность управлять своими поступками — вот состояние, в котором герой совершает преступление. В первом варианте повести Позднышев убивает жену, с несомненностью удостоверившись в ее измене. Мотивом преступления была ревность, что подчеркивалось словами героя: «Да! Как же, отдам я свое!» (т. 27, с. 368).

Рассказывая о своих переживаниях в поезде, когда он возвращался домой с целью застать жену с любовником, Позднышев признается своему собеседнику: «…и явилось странное чувство — вы не поверите — чувство радости, что кончится теперь мое мученье, что теперь я могу наказать ее, могу избавиться от нее, что я могу дать волю моей злобе…». Собственное чувство кажется герою «странным», оно для него неожиданно, поскольку сам он считает, что им движет только ревность.

В окончательной редакции вина жены не очевидна и главной причиной убийства стало неосознанное озлобление героя. «Он Позднышев), — записывает Толстой в Дневнике 4 июля 1889 года, — должен чувствовать, что он сам довел ее до этого, что он убил ее прежде, когда возненавидел, что он искал предлога и рад был ему» (т. 50, с. 103). Описывая одну из ссор с женой, герой говорит, что ему «страшно хотелось бить, убить ее», но он «знал, что этого нельзя…». Так возможная неверность жены стала только предлогом для убийства, что существенно изменило смысл всего произведения. Вот почему нельзя согласиться с теми критиками, которые считают главными побудительными причинами поступков героя — ревность. Фет и В. В. Стасов, например, оценивая «Крейцерову сонату», сравнивают ее героя с Отелло Шекспира. Но своеобразие героя Толстого, в отличие, скажем, от Алеко, который ревнует любя («Цыганы» Пушкина), в том, что он ревнует и одновременно ненавидит. Здесь и заключена причина странного поведения Позднышева.

Сцена убийства представляет его человеком, обуреваемым множеством различных и противоречивых чувств. В любой момент он не знает, что ему нужно и что он будет делать в следующий, на него влияют самые незначительные обстоятельства. Герой видит себя со стороны, думает о впечатлении, которое он производит, разводит «сам в себе пары своего бешенства…». Ударив жену кинжалом, Позднышев сразу же хочет «поправить сделанное и остановить». Вопреки фактам и очевидности его не покидает надежда, что ничего не произошло, что он не убивал жену.

«И удивительное дело! Опять, когда я вышел из комнаты и пошел но привычным комнатам, опять во мне явилась надежда, что ничего не было…» — рассказывает герой о том, что он чувствовал, когда его позвали проститься с умирающей женой.

Очевидно, что Толстой изобразил человека, не владеющего собой, совершающего свои поступки в состоянии «раздробленности» личности.