Том 12 (XVI век, литература «обобщающих предприятий»)

ОРИГИНАЛ

В ТОЙ ЖЕ ДЕНЬ. СЛОВО О УБИЕНИИ ЗЛОЧЕСТИВАГО ЦАРЯ БАТЫЯ

И понеже злочестивый онъ и злоименитый мучитель недоволенъ бываетъ, иже толика злая, тяжкая и бедная христианомъ наведе, и толика множества человечества погубивъ, но тщашеся, аще бы мощно и по всей вселенней сотворити, ни да поне именуется христианьское именование.

И абие устремляется къ вечернимъ странам, рекше къ Угромъ,[33] многа места и грады пусты сотворивъ. И бяше видети втораго Навходоносора, град Божий Иерусалимъ воююща;[34] съй же злейши и губителнейши оного, грады испровергая, села же и места пожигая, человеки же закалаа, и инех же пленяху. И бе пророческое слово събываемо, зряще: «Боже, приидоша языци в достоание Твое и оскверни церковь святую Твою».[35] И пакы: «Положиша трупиа рабъ Твоих — брашно птицам небеснымъ и плоти преподобных Твоихъ — зверемъ земнымъ».[36] Темже иже тогда все человечество, вси плакаху, вси въздыхааху, и вси «увы!» възывааху. Инии же глаголаху: «Почто не умрохомъ, яко прежде бывшеи человеки?! Да быхомъ сих золъ не видели. И понеже быхомъ грешнийши, паче онехъ, яко такова злаа постигоша нас?» Нъ никтоже бе утешаяй, не бо человеческое бяше бываемое, но отъ Бога попущаемо грехъ ради наших.

Сим же тако бывающимъ, достижеть онъ гневъ Божий и до самого Великаго Варадина, града угорьскаго,[37] той бо среди Угорьскиа земля лежить, древесъ простыхъ мало имущи, но много овощиа, изъобилиа же и вина. Град же весь водами обьведенъ, и от сея крепости не боящеся никогоже. Среди же града столпъ стоя, зело превысокъ, елико удивляти зрящих на нь.

Бе же и тогда самодерьжець тоя земля краль Владиславъ,[38] угромъ же, и чехомъ, и немцемъ, и всему Поморию,[39] даждь и до Великаго моря.[40] Бяху же угры первие въ православии, крещение отъ грекъ приимше,[41] но не поспевшимъ своимъ языком грамоту изложити; римляном же, яко близъ сущимъ, приложиша их своей ересе последовати. И оттоле даждь и до днесь бываетъ тако.

Предреченный же краль Власловъ, и той такоже пребывааше, римъской церкве повинуяся, доньдеже приде к нему Сава святый сербьский архиепископъ, и сему паки сотворяетъ приступити к непорочней и христианьстей вере гречестий, не явленно, но отай, бояше бо ся въстаниа угровъ на ся. Пребысть же святый Сава, поучая его о православии, месяць 5, и тако отходит въ своя си, единаго священника оставивъ у него, и того тако пребывающа, якоже единого от служащих.

Той же, оканныхъ оканнейши царь Батый, пришед въ землю, грады раздрушая и люди Божии погубляа. Самодеръжцу же Власлову, егоже святый Сава именова Владислава, не поспе собратися с людьми своими далечаго ради землям растоаниа, тогда же благополучное время Батый обретъ, творяше, елика хотяше. Той же самодержець, видевъ гневъ, пришедший на всю землю, плакаше, не имый что сотворити; на многы дни пребысть, ни хлеба, ни воды вкушаше, но пребывааше на предреченномъ столпе,[42] зря бываемая от безбожных.

Сестра же его бежащи бяше ко брату своему въ град,[43] тыя же варвари достигше, плениша ю и къ Батыю отведоша. Кралъ же Владиславль сиа видевъ, и тако сугубый плач и рыдание приложивъ, начат Бога молити, глаголя: «Сия ли щедроты твоя, о Владыко, яко за ихже кровь свою пролиалъ еси безгрешне, грехъ ради наших?! Предалъ еси насъ в руце царю законопреступну и лукавнейшу паче всея земля! Не предаждь насъ до конца, имени Твоего ради![44] Что бо речеть мучитель: „Где есть Богъ ихъ?!" — Помозе, Господи Боже мой, и спаси насъ, по милости твоей, и разумеютъ все, яко Ты единъ — Господь во всей земли». — Сиа же и ина много, плача, глаголаше, и слезам, текущимъ от очию его, речнымъ быстринамъ подобляахуся. Идеже аще падаху на мраморие, оно прохождаху насквозе, еже есть и до сего дне знамение то видети на мрамориехъ.

И от сего познаша помощи Божии быти. Рече же некто кралеве: «Сего ради твоихъ слезъ даетъ ти Господь побидити царя злочестива». Начаша смотрити глаголющаго лице, и не видеша его к тому.

И шедше же от столпа оного, видеша конь оседланъ, никимъ держимъ, и сечиво на немъ, рекше — секира, и от того известнейше разумеша: помощи Божией быти. И тако самодержецъ вседъ на коня того, изыде на противных изъ града с вои, елико обретошася с нимъ.

Видевше же супротивнии, и абие страхъ нападе на нихъ, и на бежание устремишася. Они же въ след женуще, толико множество безбожных варваръ погубиша и богатьство взяша их, елико и числа не беша. Иныхъ живых яша. Видевъшеи же въ гради оставшеи помощь Божию и победу на противныхъ, изыдоша из града и с малою чадию, рекше жены и дети, мужескую храбрость въсприимше, и такоже нечестивыхъ побивааху, никомуже противящуся, якоже первие рехомъ.

Безбожному оному Батыю къ угорьскимъ планинамъ бежащу,[45] зле житию конець приемлет от рукы того самодержьца Владислава.

Глаголють же неции, иже тамо живущеи человеце, яко сестра того Владислава, юже плениша, и та тогда бежащи бяше с Батыемъ. И бысть, по внегда сплестися има с Батыем, тогда сестра его помогаше Батыю. Их же самодержець обою погуби.