Том 13. Салли и другие

Время отхода ко сну в Ровиле, кажется, напрямую зависит от близости к морю. Роскошные отели вдоль набережной ведут нездоровый образ жизни: до самого утра ночной воздух бередят звуки неумолчного джаза. В пансионах подешевле, вроде «Нормандии», в постель, как правило, забираются спозаранку. И хотя Жюль, упитанный молодой туземец, совмещавший в «Нормандии» должности ночного портье и лифтера, всю ночь сидел на посту в холле, мало кому из постояльцев требовались его услуги.

Вечером того дня, когда в ее жизнь вошли брюнет, его рыжеволосый спутник и их приятель мистер Скримджор, Салли вернулась в гостиницу незадолго до полуночи. В маленьком холле было темно и тихо. Одна слабая лампочка горела в клетке лифта, другая над стойкой в дальнем углу освещала верхнюю часть дремавшего на стуле Жюля. Салли казалось, что Жюль постоянно чем-то занят. Его работе, как и женской, не было конца-края. Сейчас он восстанавливал силы небольшой порцией столь благотворно влияющего на нервы сна. Салли, которая слушала в казино оркестр, а потом бродила при луне, почувствовала себя виноватой за это вторжение.

Она стояла, не решаясь потревожить портье, — ее доброе сердце, всегда сочувствующее обиженным, уже давно болело за этого измученного тяжким трудом пеона. И тут она с облегчением услышала на улице шаги, за которыми последовал скрип входной двери. Раз Жюлю все равно пришлось бы просыпаться, она уже не чувствовала себя такой виноватой. Дверь громко хлопнула. Жюль пошевелился, булькнул, заморгал и распрямился на стуле. Обернувшись, Салли увидела, что вновь прибывший — тот самый рыжий молодой человек.

— Добрый вечер, — сказала Салли радушно.

Молодой человек остановился, неловко шаркнув ногой. По-видимому, утреннее происшествие еще не изгладилось у него из памяти. Может, он проходил красным весь день, а может, зарделся по случаю этой новой встречи, только лицо у него было знакомого пунцового оттенка.

— Э… Добрый вечер, — сказал он, кое-как распутывая ноги, которые от смущения сплелись одна с другой.

— Хотя вы, наверное, предпочитаете bonsoir,[67] — прожурчала Салли.

Выпад попал в цель: молодой человек уронил Шляпу и, попытавшись подобрать, наступил на нее.

Тем временем Жюль как сомнамбула передвигался по направлению к лифту, затем с грохотом открыл дверцу.

— Какая жалость, что пришлось вас разбудить, — сочувственно сказала Салли, входя в лифт.

Жюль не ответил по той простои причине, что его не разбудили. В результате длительной практики он научился производить подобные действия, не выходя из дремотного состояния. В такие минуты мозг его, если он у него был, работал автоматически. Жюль с лязгом захлопнул дверцу и потянул за нужный рычаг, так что лифт не упал в подвал, а медленно пополз вверх. Лифтер, между тем, так и не просыпался.

Салли и рыжий сидели рядом друг с другом на небольшой скамеечке, наблюдая за его усилиями. Начавшаяся столь бурно беседа заглохла. Салли не приходило в голову ничего особенно важного, а ее спутник, видимо, был одним из тех сильных молчаливых мужчин, про которых пишут в книгах. Тишину нарушало лишь слабое сопение Жюля.

В районе третьего этажа Салли наклонилась вперед и ткнула Жюля под ребра. Опыт общения с местными обитателями показал ей, что жесты, оказывается, куда действенней слов. Когда ей хотелось чего-то в ресторане или в магазине, Салли предпочитала ткнуть пальцем. Когда же ей потребовалось остановить лифт, она ткнула лифтера. Этот метод заменял дюжину разговорников.

Жюль остановил лифт. Теперь ему предстояло совершить то, что у него получалось действительно хорошо, а именно — открыть решетчатую дверь кабины. Делать это можно го-разному. Жюль делал именно так, как нужно — широким жестом, иногда добавляя «Via!». Он держался скромно, но в то же время с сознанием собственного мастерства, словно говоря: хотел бы я взглянуть на того, кто справится с этим делом лучше. Жюль был убежден, что, может, на вид он и невзрачен, но лифт открывать умеет.

Однако сегодня, казалось, даже это не такое уж утомительное дело ему не по плечу. Вместо того, чтобы вставить ключ в скважину, он глядел на дверь застывшими от ужаса глазами. Этот юноша ко многим вещам в жизни относился очень серьезно, затруднение же, с которым он столкнулся сейчас, кажется, раздавило его.

— Думаю, — сказала Салли, поворачиваясь к своему спутнику, — возникла какая-то заминка. Вы не спросите у него, в чем дело? Я по-французски знаю только О-ля-ля!

Услышав этот призыв, молодой человек собрался, с сомнением оглядел меланхоличного Жюля и придушенно кашлянул:

— О, esker… esker vous…

— Не расслабляйтесь, — подбодрила его Салли. — Кажется, вы его зацепили.

— Esker vous… Pourquoi vous ne… то есть… ne vous… так сказать… quel est le raison….[68]